Почему невозможна противоположная картина? Спросим себя: возможны ли в принципе — если не управляемость путями развития техносферы со стороны человека, не примат человека по отношению к тому, что он сам же создал, то хотя бы интерактивность, взаимодействие, хотя бы некая тяжба между собственными тенденциями развития техносферы и стратегиями, которые человек для себя формулирует, исходя из своих личностных структур, запросов, предпочтений?

Как мне представляется, описанная докладчиком картина — это панорама собственных тенденций развития техносферы. А человек в лице докладчика взирал на эти тенденции и констатировал, что в них есть много для него неприятного. Так вот вопрос: можно ли не просто критически констатировать, а развивать некие стратегии, которые бы эти неприятности блокировали, парировали, модерировали, модулировали и так далее?

Вот каков вопрос. Для меня ответ на него, безусловно, лежит в антропологической области. Каков человек, который этот вопрос ставит или не ставит? Виртуальный человек, предполагаемый в докладе, таких вопросов, очевидно, не ставит. Он — «автоматически претерпевающий».

Нариньяни А.С.: А разве сам доклад — это не есть отрицательный ответ на ваш вопрос? Известна такая поговорка, афоризм: «Предупрежден — значит вооружен».

Хоружий С.С.: Конечно, конечно. Критическая оценка — уже первая стадия появления альтернативной стратегии.

Нариньяни А.С.: Если просто в этом живешь, то это означает претерпевание. Если же осознаешь, да еще стараешься это как-то системно оценить, то тут уже иная ситуация.

Хоружий С.С.: Еще бы, критическая рефлексия здесь крайне необходима. Это прямой шаг к формулировке альтернативных стратегий.

Нариньяни А.С.: Кстати, я хочу сказать, что в отличие от ситуации «с дегтем и перьями», я все-таки представил не апокалипсис. Тут есть и положительная сторона, и отрицательная сторона. К положительной мы всегда, как дети, готовы. Нам в первую очередь: «Давайте», — а о то, что от этого будет понос, мы не думаем. Отрицательная нас раздражает.

Хоружий С.С.: Дело, наверное, не в раздражении, а в формировании ответной стратегии. Раздражение — это плохая ответная стратегия.

Нариньяни А.С.: Я думаю, что раздражение — это побуждение к формированию.

Раз раздражает, надо что-то делать.

Хоружий С.С.: Вот-вот. Хочу напомнить еще один пункт. Обычный круг понятий нашего семинара имеет прямое отношение к поставленному вопросу: возможна ли альтернатива? Если все развивается так, как развивается, то за этим лежит антропологическая предпосылка совершившегося перехода человека в виртуальную топику. Но этот переход на данный момент отнюдь не является свершившимся фактом.

Вся проблематика нашего семинара развертывается на том, что есть другие топики, другие представители homo, которые именуются «человеком онтологическим» в отношениях с бытием и «человеком онтическим», который не определяет себя из бытия, но все-таки развивает отношения с онтически иным в себе. Это две другие реализации homo, предполагающие иную реакцию на ту картину, которая была описана. Так что антропологически вопрос звучит так: насколько еще онтологический человек способен сегодня формулировать какие-то стратегии? Я открываю дискуссию.

Щукин Д.: Во-первых, хотелось бы коротко ответить на ваш первоначальный вопрос. Что доказывает необратимость изменений, которые представлены? Если человеку это интересно, приятно, приносит успех, то те тенденции и тренды, которые приводят к трансформации человека в e-homo, осуществляются. Получается, что общий мировой тренд именно таков. Но из истории мы знаем и другие примеры. Скажем, человек когда-то из первобытного стал классическим, но остались племена, которые, не знаю, хотели или не хотели меняться, но они просто остались. Человек может оставаться в любом своем состоянии. Но при этом общий мировой тренд — он определенный. И, в конечном счете, он оказывается навязанным для человечества в целом.

Есть ли стратегии сопротивления? Их навскидку всего две. Либо это отказ от изменений: мы будем жить, условно говоря, первобытным обществом (я утрирую, конечно), но я буду свободен от мира. Вторая стратегия заключается в том, что человек сможет инженерно управлять этим процессом. Быть, условно говоря, главой того технологического развития, которое осуществляется. В этой стратегии вопросов тоже очень много. Например, теорию относительности и вообще современную физику в целом понимают какое-то весьма ограниченное число человек. То же самое можно сказать про работу современного компьютера. Кто-то понимает, как в нем все устроено, но таких специалистов — единицы. На рынке их труд стоит дорого. Получается, что ситуация создает такие предпосылки, что нарисованная тенденция становится какой-то обязательной.

Нариньяни А.С.: Не могли бы вы свести вашу реплику к одной-двум фразам, резюмировать, поскольку ваше выступление было многомерным? В чем суть?

Щукин Д.: Вопрос изначально был такой: одобряете ли вы это развитие? Или надо сопротивляться? В общем-то, из доклада это стало очевидным. Некоторая надежда вами была высказана. Но понятно, что человеку гораздо проще навредить, чем не навредить.

Просто я совершенно не понимаю, каким образом можно добиваться предпочтения одной стратегии над другой.