Сигнал шел из центра этой кучи!

Охранники Шустрикова обнажили пистолеты, а ребята из местного сыскного бюро начали осторожно разгребать фанеру и деревяшки.

В какой-то момент в полной тишине раздался истошный кошачий визг, и из-под досок выскочил испуганный маленький «тигр» с колокольчиками на веревке и со сбруей на спине.

Один из охранников, державших в руках экран, вдруг заметил перемещение сигнала маячка. Через пару секунд он, указывая на кота, орал бессвязно отдельные слова: «Маяк!.. Оно там!.. Лови!.. Убежит, гад!.. Колокольчики у него»…

Взволнованного охранника поняли и погоня началась!.. Шесть крепких мужиков гнали звенящего и орущего кота.

Шустрое животное пробегало под заборами, мангалами и столами. А сыщики бежали напролом, снося заборы со столбами, мангалы с горящим углем, посетителей с вилками в руках и официанток с подносами…

В команде Шустрикова был один бывший спортсмен. Более того – вратарь!.. И именно он в красивом прыжке схватил кота.

«Вратарь» сразу получил расцарапанную до крови морду, дикий кошачий визг и самое дорогое – благодарность шефа.

Шустриков сам расстегнул кармашек на спине кота и вынул маячок.

Потом он велел освободить кота от сбруи и колокольчиков… Освободить и отпустить!

Владимир Петрович, как и большинство «новых русских», был самодур!.. Но он любил животных.

Правда, не всех, а только кошек, хомячков и морских свинок…

Красный «Рено» стоял на пустыре в сорока метрах от желтой «Хонды».

Если Дзюбин не ошибался, то они успели!.. Ехать на машине, это значительно быстрее, чем продвигаться в мрачном грязном и душном тоннеле под землей.

Между «Рено» и «Хондой» был невысокий кирпичный колодец, а на нем тяжелый чугунный диск.

В какой-то момент эта крышка со скрежетом приподнялась и откинулась… Из-под земли появились двое парней и пакет с красавицей.

Как вежливые люди, они закрыли люк чугунным диском и поспешили к «Хонде».

Дзюбин сразу узнал их!

– Ребята, а я их помню!.. У меня в кармане лежат их фото.

– Это те, которые были в доме Айвазян?

– Да, там я их и заснял. Это когда они из дыры в заборе выползали… Старший – «Левша», а младший, вероятно, «Суслик».

– Это тот тип, который взорвал таксиста и парня, похожего на Михаила? Так, Костя?

– Да!.. Но не только это! Похоже, что «Суслик» взорвал яхту «Ласточка» и пострелял ребят в «Пурпурной»… Это киллер, но какой-то отмороженный.

К этому времени бойцы сели в «Хонду», и она начала разворачиваться…

Дзюбин настроил экран, и маячок на «Хонде» заработал, медленно и осторожно двигаясь в сторону центра города.

– Вот что интересно, ребята! «Левша» человек смекалистый. Он нашел маяк в пачке долларов. А свою машину на закладки не проверил!.. Вроде бы не глупый, а дурак!

– А как ты думаешь, Костя, куда они едут?

– Тут и думать нечего! Они едут к «Старику»…

Вероятно, что «Хонда» боялась полицейских проверок на дорогах. Машина шла настолько аккуратно, что именно это могло вызвать подозрение…

Но им сегодня фартило!.. Пока им везло!

Через полтора часа они добрались до Адлера. А вскоре – до эллинга на берегу моря.

Дзюбин оставил «Рено» далеко за кустами. Хорошая машинка, но уж очень красненькая, слишком яркая для слежки.

Трое «отдыхающих» пробрались к морю и расположились, держа под присмотром вход в эллинг.

Понятно, что там наверху, над гаражом для катера, делили деньги, добытые непосильным трудом. Но делить – процесс быстрый!.. Вскоре они начали отмечать победу.

Это надо быть дураком, чтоб пить водку днем почти на границе с Абхазией. Да еще в жарком душном эллинге!

«Суслик» первым решил проветриться.

Пока он в одних плавках нетвердым шагом спускался к морю, его лицо светилось радостью. Теперь он богатый человек. Он может купить себе хорошую тачку и еще что-нибудь…

Жаль, что большая часть баксов досталась «Старику». Но так надо!.. Это честно!

«Суслик» понимал, что именно Старцев вдохновитель и организатор всех побед!..

Проходя рядом с группой загорающих, Юра споткнулся о чью-то ногу и растянулся на гальке.

Его быстро связали, упаковали, заклеили рот пластырем и оттащили в тенек за бетонную плиту…

Вторым из эллинга вышел «Левша». Он с трудом повторил путь Юры Суслова, и вскоре с пластырем на губах улегся на влажную гальку в полосе прибоя.