Шрифт:
– Но он же «Сильвер»… Мы подозревали, что он основной фигурант. А надо жить честно!..
– Надо!.. Но мы подозревали, а не доказали! Один пшик остался! Слухи и домыслы… Я уверен, что Серебров честный человек…
– Но агент говорит…
– Твой информатор – стукач и провокатор! Одно слово – «Клоун»… Завтра завершай его агентурное дело, и сразу ко мне на стол… А работать по «Сильверу» запрещаю!.. Всё! Свободен!
Чумаков сжал скулы, резко встал, развернулся и вышел, аккуратно закрыв обе двери.
Корсак почти минуту сидел неподвижно. Потом вытащил из кейса несколько мобильников, выбрал нужный и нажал кнопку вызова.
– Это ты, Ефимыч? Привет… Узнал? Вот и хорошо. Надо срочно встретиться… Очень важно! Наезд на тебя. У кого-то из твоих язык слишком длинный… Как зовут? «Клоун»… Пока сам не знаю! Подробности при встрече.
Корсак отключил мобильник, и в этот момент в кабинет постучали.
Полковник крикнул «Войдите».
Дверь открылась, и на пороге появился хмурый Чумаков.
– Тебе что, капитан?.. Разговор закончен! Или что непонятно?
– Всё ясно, товарищ полковник… Я у вас папочку забыл. Извините!
Чумаков подскочил к столу, схватил папку, которая притаилась за мраморным письменным прибором, и в две секунды испарился за дверью.
И только тогда Корсак похолодел!.. Он подумал, что в папке Чумакова мог быть спрятан диктофон.
Это точно! У Руслана была такая игрушка. Маленькая, как два пальца…
Точно!.. Он еще хвалился, что применяет ее на встречах. Потом легче писать справки и «агентурки»…
Где диктофон был сейчас – в папке или в кармане? Включен или нет?..
Корсак надолго застыл в кресле… Его начала бить мелкая дрожь, а на лице появилась грустная усмешка человека, приговоренного к смерти…
Крупных повреждений у голубого «Чероки» не было, и Костя Курилов вывел его на дорогу…
В город поехали только Зелинский с Тигрой. Они забрались на заднее сиденье машины и ворковали, как голубки. Просто – «тили-тили-тесто»…
Водитель мог ожидать от своего банкира всяких чудачеств, но не таких телячьих нежностей…
Выезжая на основное шоссе, Костя вдруг услышал о предстоящей свадьбе. И не когда-нибудь, а сразу после финала конкурса красоты…
Свадьба!..
Курилов вдруг улыбнулся. Он представил шефа в момент брачной ночи…
И тут Костя сразу подумал, что и у него сегодня очередная бурная ночь с Элеонорой… Надо будет в перерывах рассказать ей эту историю. Просто сказка под названием «Красавица и банкир»…
А адвокат Гриша увел потерпевшего Любарского из бани. Они беседовали в основном зале охотничьего домика.
Там был мощный дубовый стол и вокруг него двенадцать резных кресел. А еще со стен печально смотрели головы бывших лосей, кабанов, оленей. Между трофеями висели ружья, капканы, арбалеты и прочая атрибутика для убийства животных.
Вице-мэр стоял у зеркала, рассматривал фингал под глазом и злился на всю катушку, убеждая себя, а главное – Гришу Горского, который совсем неправильно понимал ситуацию.
– Даже не просите, Григорий Витальевич! Я ее засужу! Это будет процесс века!
– Не сомневаюсь.
– Не иронизируйте, адвокат… Ну, пусть это не терроризм, но членовредительство вот оно. На лице!.. Посмотрите, как мой глаз.
Горский неторопливо встал, подошел, подтянул «пациента» к свету взял руками его голову и начал вертеть во все стороны.
– Хорошо вижу. Глаз цел! И никакого членовредительства я не вижу… Или она вам что-то еще покалечила?
– Нет, нет! Там всё везде в порядке… Да я и не успел ничего! Просто протянул руки, а она сразу в глаз… Обидно!
– Да, Любарский! Глаз цел, но вашей репутации пришел полный финиш… Амба! Каюк!
– Почему это «каюк»?
– А потому, Любарский, что завтра над вами будет потешаться весь город.
– Так уж и весь?
– Весь!.. Женщины будут рады, что хрупкая девушка проучила мартовского кота… Мужчины посмеются, что такой профи сел в лужу… Сначала над вами будут иронизировать, а потом станут потешаться, глумиться и презирать!
– И что же делать?.. Может быть, подать в суд?
– Бесполезно, Любарский! Я учиню встречный иск о попытке изнасилования.
– Я невиновен!