В России провели референдум, по результатам которого наша страна передана под суверенитет Японии. И вроде бы совсем неплохо живется русским людям вместе с японскими братьями, но не всем это по душе…
1. Местность рассеяния
– Арана-сан, – сказал я, склоняясь в поклоне. – Примите мое о-сэйбо по случаю кэдзимэ…
– По случаю Нового года, – неуверенно поправил меня Валера. – Или не уточняй ни фига. О-сэйбо – оно и есть о-сэйбо.
Сегодня – двадцать седьмое декабря. Срок, когда я мог исполнить нормы гири, истекал… Да, вы же не знаете, что такое нормы гири… Если на вашем календаре и стоит двадцать седьмое декабря, то год наверняка не тот. Восьмидесятый, или девяносто третий… И ни черта вам неизвестно – ни о гири, ни о ниндзе… Вы их спутаете с гирями и ниндзями. Вам хорошо. Вы живете в России – или в РСФСР. Вы…
Да ну вас на фиг. Мне дали конверт, который можно отправить в прошлое. Чистый конверт из плотной белой бумаги. Я запишу все, что успею. А объяснять вам про перестройку, про президента Ельцина, про всероссийский референдум о Курилах… Забавный все же вышел у него итог. Два года минуло, а до сих пор смеюсь, как вспомню. И надо же было острякам-русофилам из парламента вставить в текст третий пункт…
"Референдум граждан России по вопросу территориальной принадлежности Курильских островов Кунашир, Шикотан, Итуруп и Хабомаи.
1. Я за то, чтобы передать вышеуказанные острова под суверенитет Японии.
2. Я за то, чтобы сохранить над вышеуказанными островами суверенитет России.
3. Я за то, чтобы передать Россию под суверенитет Японии".
Как они веселились, парламентарии последнего созыва, голосуя за третий пункт! Показать абсурдность всего референдума! Острова наши! Наши! Навсегда! А-а-а-а! Девяносто семь процентов? А-а-а-а-а!
Вот так и живем. В Стране Восходящего Солнца. Очень демократично, и двуязычие по всей Японии введено. Даже в Токио, в столице, большинство вывесок на японском и русском.
Двуязычье – дружбы два крыла, писал мне друг из сопредельной страны, бывшей СССР-ской республики. Она тоже к нам попросилась. Но Хасэгава Мититаро, наш премьер, сказал, что не раньше середины двадцать первого века. Иначе не осилят. Японцев, коренных, понять можно – они немного растерялись. Три дня в парламенте драки шли: решали, присоединять нас или нет. Решились…
А двуязычие – это хорошо. И никакой национальной дискриминации. Любой может занимать руководящие должности, все равно, коренной ты японец, русско-японец или беглый грузин. Надо только знать оба государственных языка.
Мы с Валерой работаем в компании по постройке Садов Камней. Валера каменщик, я садовник. Вокруг Камней должна быть лужайка надлежащей формы и с надлежащей, точнее, произрастающей травкой. Валера ездит на джипе по окрестностям, ищет подходящие камни, привозит, останавливает… У него чутье на хорошие камни, он незаменим. А я потом вокруг камней травку высаживаю. Начальник наш, Арана-сан, как правило, доволен… Впрочем, что я все о себе да о Валере? Главное – рассказать вам о фугу.
2. Местность неустойчивости
Арана-сан кивнул, и я начал декламировать:
Обвита плющом скала…
В море, в Ивами, Там, где выступает мыс Караносаки, На камнях растут в воде Фукамиру-водоросли, На скалистом берегу – Жемчуг-водоросли.
Как жемчужная трава Гнется и к земле прильнет, Так спала, прильнув ко мне, Милая моя жена.
Глубоко растут в воде Фукамиру-водоросли, Глубоко любил ее, Ненаглядную мою.
Но немного нам дано Было радостных дней…
Валерка, сидящий на корточках в стороне, дернулся и прошипел:
– Ночей, идиот…
Я уставился на сидящего с полузакрытыми глазами Арана-сана. Он слегка покачивался в такт словам – может быть, проговаривал их на японском? А, хрен с ним. Главное – не замолкать! Мысль мелькнула как молния, и я продолжал:
Что в ее объятьях спал.
Листья алые плюща Разошлись по сторонам – Разлучились с нею мы.
И когда расстался я, Словно печень у меня Раскололась на куски.
Господи! У Арана-сан хронический холецистит! Поймет ли он меня правильно? Не примет за скрытую насмешку слова… Дьявол! У него еще и грудная жаба! А мне читать дальше…
Стало горестно болеть Сердце бедное мое.
И в печали, уходя, Все оглядывался я…
Но большой корабль Плывет…
И на склонах Батари…
Валерка дернулся – видимо, я опять в чем-то ошибся. Мне и Пушкин в школе давался с трудом. А эти проклятые стихи, без всякой рифмы…
– Хоросо, Сергей. – Арана-сан улыбнулся. Бог ведает, что за этой улыбкой. – Спасибо, что напомнири о моей неизбывной тоске по родным островам, по рюбимой жене. Спасибо… – Он слегка поклонился. Говорит Арана-сан по-русски здорово, вот только с буквой "л" проблемы. – Рад, очень рад вам…