Очень.

— Делай как я! — повторил Роман. — Эй, Викинг, держись! Что ты отстаешь?

— Сгорим! — резанул уши панический крик. И стих — похоже, Роман отключил испугавшегося пилота от общей трансляции.

На экране я видел, как один из мелких кораблей тормозит, разворачивается — и движется навстречу жукам.

Не стреляя.

Наверное даже, он им что-то говорил. Пытался убедить, что его не надо трогать, что он хороший и послушный.

Даже не замедляя хода, два мегажука на миг скрестили на нем лазерные лучи.

И все. Корабль исчез. Испарился, облаком атомов закружился на орбите звезды…

Уж лучше в голубое огненное море…

— Делай как я! — снова сказал Роман. — Я не псих… доверьтесь мне…

Не знаю, поверил ли ему кто-то. Или просто решили, как и я, что смерть в лучах жучиных лазеров ничуть не лучше огня звезды.

— Жуки тормозят, — сказала Лена. — Испугались, гады…

— Я бы на их месте тоже затормозил, — сказал я. — Я тоже испугался бы. Да я и так боюсь.

На самом деле я уже и не боялся. Все как-то потеряло смысл.

Жизнь на Земле? Работа, беготня по редакциям, пьянки и недолгие интрижки?

Это все было смешным и ничего не значащим, перед надвигающейся на нас огненной бесконечностью. Мы уже не шли по касательной, мы падали на звезду, все ускоряясь и ускоряясь, отвесно вниз…

— Внимание! — снова произнес Роман. — Всем сбросить ускорение. Держать курс. У кого есть чем пристегнуться — пристегнитесь. Я не знаю точно, как все это будет… но в рамках базовой модели…

— Он что-то выстрелил, — сказала Лена. — Катран! Он запустил в звезду гасильник!

— И что, мы врежемся в погасшее водородное облако? — спросил я. — Чудесно!

На ракете-гасильнике явно стояли хорошие двигатели. Она неслась все быстрее и быстрее, развивая какое-то немыслимое ускорение — все ближе и ближе к голубому пламени…

Потом на голубом вспыхнула алая точка. Вспыхнула и пропала.

— Не сработала, — сказал я.

Мы по-прежнему падали на звезду. Интересно, спасут ли нас модули «Форсаж», если мы попытаемся все-таки остановиться и уйти? Мы ведь уже почти у верхних слоев фотосферы, на передних щитах начинает ползти индикатор расхода энергии…

И в этот момент в той точке, куда вошел гасильник, возникла воронка. Ее можно было бы назвать водоворотом, если бы эта раскаленная плазма была водой… а так, наверное, это был плазмоворот.

Он расширялся с такой чудовищной скоростью, словно где-то в недрах звезды выдернули огромную, размером с наше солнце, пробку — и вся плазма стала куда-то сливаться. Поверхность звезды заколебалась, вздыбилась — разбегаясь чудовищными волнами вокруг увеличивающегося плазмоворота, сбрасывая в пространство лепестки огня размером с континенты, бурлящие шары размером с планеты, дробящиеся протуберанцы диаметром больше иной звезды.

— Хана жучкам… — сказала Лена, и я понял, что разваливающаяся звезда нашла-таки себе жертву.

А мы все стремительнее и стремительнее погружались в плазменную воронку, мы были уже глубоко внутри бывшей звезды, внутри пронзающего ее и расширяющегося туннеля, в вакууме, внезапно образовавшемся там, где только что шел термоядерный синтез, во внутренностях, в потрохах убитой звезды.

Щиты сейчас сжирали всю энергию, которую мог дать корабль. Стало душно — нам было некуда отводить собственное тепло, мы поджаривались на звездном гриле.

Но мы уже были где-то у самого центра звезды.

И в этот миг она развалилась окончательно.

Во все стороны брызнули голубые, стремительно темнеющие пласты плазмы. Они гасли — почти мгновенно, будто был повернут какой-то выключатель, превращались в бурлящие, сжимающиеся в шары — и тут же разваливающиеся, будто злобное проклятие мешало им превратиться в гроздь мелких звезд, остыть и стать мертвыми планетами посреди космической мглы, будто единственным возможным исходом было распасться до молекул, до атомов, разойтись во Вселенной причудливыми завитками туманностей…

— Голубое ухо, голубое брюхо… — сказала Лена. — Мы убили Голубого Щенка. Катран, ущипни меня. Мы взорвали звезду и пронзили ее труп. Мы прошли насквозь. И она погасла. Будто лампочку выключили… Ой! Катран!

— Ты же сказала — ущипни, — обиделся я.

— Эскадра, перекличка! — послышался голос Романа.

Я коснулся кнопки связи, сказал:

— Катран… Катран и Водила. Живы.

Перекличка длилась почти десять минут. Кое с кем случилась истерика. На одном корабле вышла из строя связь — пилот догадался подлететь к «Прайму» и «отметиться» визуально.