Первый номер «Парии» вышел 1 апреля 1922 года. Название газеты, которая имела лишь одну полосу небольшого формата, было написано на трех языках — французском, арабском и китайском, что подчеркивало ее интернациональный характер. В приветствии, обращенном редакцией к читателям, говорилось, что это первая газета, которая выступает от имени трудящихся всех французских колоний.

Распространение «Парии» потребовало большой изобретательности. Поначалу Нгуен и его друзья отсылали газеты почтой по официальным адресам в Индокитай, в Африканские колонии, в Вест-Индию. Однако, узнав, что они практически все конфискуются местной полицией, стали договариваться с моряками, которые тайком провозили газетные листки в портовые города французских колоний. Часть экземпляров распространяли в Париже среди эмигрантов и вьетнамских рабочих. Хотя большинство рабочих не умело читать, они охотно покупали газету, которая, как разъяснял им Нгуен, писала о произволе колонизаторов во Вьетнаме, и просили французских рабочих почитать им. «Пария» продавалась также в парижских киосках, находившихся под контролем ФКП. Больше всего экземпляров удавалось Нгуену распространять на рабочих митингах. Он молча раздавал газетные листки участникам митинга, затем поднимался на трибуну и говорил:

— Эта газета рассказывает о том, как угнетают нас колонизаторы. Она распространяется бесплатно, но мы будем благодарны, если вы добровольно поможете нашей газете хотя бы одним су.

Многие вьетнамские эмигранты, сочувствовавшие деятельности Нгуена, но опасавшиеся репрессий, тайком посылали ему деньги. Однажды в редакцию «Парии», испуганно озираясь, вошел вьетнамский студент, который оказался сыном состоятельного коллаборациониста. Он положил на стол 5 франков и, крикнув: «Это помощь для газеты!» — тут же исчез.

Нгуен был не только редактором, но и автором большинства статей. Часто появлялись также его зарисовки и карикатуры. Он откликался на все важные события, происходившие в Индокитае и других французских колониях, хлестко высмеивал продажных деятелей колониального режима. «Пария» стала для него также трибуной, с которой он пропагандировал идеи Великой Октябрьской социалистической революции. В условиях, когда буржуазия и ее писаки обливали грязью Коммунистический Интернационал, грубо извращая его политику, «Пария» из номера в помер смело поднимала свой голос в его защиту. «Коминтерн неустанно борется против грабительской сущности буржуазии во всех странах мира, — писала газета. — Коминтерн открыто заявил, что он поддерживает и участвует в национально-освободительной борьбе колоний. Братья трудящиеся, объединяйтесь, сплачивайте свои ряды вокруг знамени Коммунистического Интернационала. Это единственное знамя, встав под которое можно добиться освобождения угнетенных. Чтобы усвоить учение Коммунистического Интернациопала, мы призываем вас, друзья, изучать произведения Карла Маркса. К тому же вы своими глазами видите блестящий образец претворения в жизнь идей Маркса — создание нового общественного строя в Советской России. Только в коммунизме — путь к нашему освобождению».

На страницах газеты Нгуен четко сформулировал свое идейно-политическое кредо, к которому он пришел после вступления в ФКП и изучения работ Ленина и документов Коминтерна. Революция — это дело широких масс трудящихся самой колонии, подчеркивал он. Только коммунистическая партия, партия рабочего класса сможет руководить национально-освободительной борьбой и привести ее к полной победе. Это было совершенно новое слово в истории вьетнамского освободительного движения. Вдохновленный идеями Ленина, вьетнамский коммунист постепенно приходил к выводу о непреложной необходимости вооружения вьетнамской революции идеями марксизма-ленинизма и создания политической партии рабочего класса.

В июне 1922 года в Марселе открылась колониальная выставка. На ней демонстрировались «успехи цивилизаторской деятельности» Франции в ее колониях. Наиболее широко был представлен Индокитай, который называли жемчужиной в короне французской колониальной империи. У посетителей выставки вызывали неподдельный интерес искусно сделанные макеты камбоджийских храмов Ангкора, древних вьетнамских пагод, старинных улиц Ханоя. По вечерам на подмостках, возведенных в центре выставочного комплекса, выступал ансамбль кхмерских танцоров. По территории выставки бегали вьетнамские рикши, в их колясках чинно восседали любители восточной экзотики.

Однако самой главной «достопримечательностью» выставки стал вьетнамский императорский двор, который французские власти доставили в Марсель ко дню ее открытия. Вечером 21 июня в марсельский порт вошел пароход «Портос», на его мачте развевался шелковый треугольник оранжевого цвета с двумя красными полосами — флаг вьетнамской императорской династии. По убранному цветами белоснежному трапу спустился на причал император Кхай Динь, посаженный колонизаторами на престол в 1916 году вместо мятежного Зюй Тана. «Самый подлый из всех марионеточных императоров» — так заклеймили его впоследствии патриоты Вьетнама, — Кхай Динь предстал перед встречающей публикой в традиционном императорском облачении: на голове — золотистый тюрбан, на плечах — долгополое шелковое платье, вытканное причудливыми фигурами драконов. За ним по трапу сошел вниз десятилетний мальчик Винь Тхюи. Спустя всего три года ему суждено будет стать под именем Бао Дай последним императором в истории Вьетнама. Императора Кхай Диня и малолетнего принца сопровождала огромная свита сановников в роскошных одеяниях.

У трапа почетных гостей встретил министр по делам колоний Альбер Сарро. Отвечая на его приветствие, Кхай Динь напыщенно заявил:

— Франция — наш учитель, она ведет нас в будущее. Из тесного пожатия наших рук рождаются добрые чувства, и обе наши страны дружной поступью идут вперед единой дорогой…

Возмущенный фарсом, который разыгрывался в Марселе, Нгуен выступил в «Парии» с гневной обличительной статьей. Он рассказал читателям о случае, происшедшем во Вьетнаме в канун открытия выставки: один из французов заживо сжег вьетнамского рабочего, работавшего на железнодорожном переезде, так как ему показалось, что тот не слишком расторопно открыл шлагбаум. «В Марселе, — с горечью писал Нгуен, — прославляют гуманность великой матери Франции, а во Вьетнаме убивают наших соотечественников. В Марселе кричат о процветании Индокитая, а во Вьетнаме люди умирают от голода».

Нгуен пробует себя на литературном поприще, пишет сатирическую интермедию «Бамбуковый дракон», посвященную Кхай Диню. С давних времен вьетнамские кустари и художники любят вырезать из причудливо изогнутого бамбука изображение дракона, который в демонологии буддизма является символом мощи и доброй славы. Но как бы ни была хороша эта фигурка, она всего-навсего кусочек бамбука, бесполезная деревяшка, лишь имеющая форму дракона и носящая его гордое имя. Точно так же и предатель народа, пусть даже и возведенный в сан императора, остается жалкой марионеткой в руках колонизаторов. «Бамбуковый дракон» Нгуена появился вначале на страницах «Парии», а затем его сыграли на сцене в пригороде Парижа на одном из массовых праздников, организованном газетой «Юманите».