Но если он и понял ее намерение, то не собирался выдавать никаких тайн.

— Скажи Уиллу, пусть поостережется Господина Лиса.

— Господина Лиса?

— Он поймет, — сказал. Стип. — Теперь он тоже часть этого безумия.

С этими словами он развернулся и двинулся по улице — мимо склада ее отца, мимо Артура Ратбона, который предусмотрительно посторонился, мимо почтового ящика на углу и исчез из вида.

— Фрэнни!

Голос матери.

— Ты вернешься в дом наконец?!

Даже теперь, когда Стипа уже не было видно, Фрэнни не могла отвернуться.

— Фрэнни! Что я тебе говорю?!

Она нехотя перевела взгляд на дом. Отцу удалось отчасти донести, отчасти волоком дотащить Уилла до крыльца, где стояла мать, обнимавшая Шервуда.

«Ну, сейчас начнется, — подумала Фрэнни. — Вопросы, вопросы, и ни малейшего шанса что-то утаить. Хотя после сегодняшнего это вряд ли имеет значение. Уилл вернулся, его приключения закончились, так и не начавшись, и больше нет нужды лгать во спасение. Остается только сказать правду, какой бы странной она ни была, и принять последствия».

С тяжелым сердцем и пустыми руками, она двинулась к крыльцу, где, уткнувшись в грудь матери, рыдал Шервуд — рыдал так, словно не собирался останавливаться.

Три часа спустя, когда занялся хмурый день и подошел второй фронт метели, Джекоб и Роза встретились на Скиптон-роуд, в нескольких милях к северу от долины. Они не назначали место встречи, но все же пришли сюда (Джекоб из долины, Роза с камня в холмах) с разницей в пять минут, словно условились о рандеву.

Роза всегда напускала тумана, когда заходила речь о том, что она сделала со своими преследователями, но все же выяснилось, что была настоящая погоня, в которой она знала толк.

— Один из них бежал и бежал, — сказала она. — И я была так зла, когда догнала его, что…

Она замолчала и нахмурилась.

— Я знала, что это ужасно, потому что он был как ребенок. Ну, ты знаешь, какими они бывают. — Она рассмеялась. — Мужчины как дети. Не все, конечно. К тебе это не относится, Джекоб.

Порыв ветра со снегом принес вой приближающихся полицейских сирен.

— Нужно двигаться, — сказал Джекоб, поглядев на дорогу сначала в одну, потом в другую сторону. — Ты куда хочешь?

— Туда, куда ты, — ответила она.

— Хочешь, чтоб мы шли вместе?

— А ты — нет?

Джекоб тыльной стороной руки в перчатке вытер нос: с него капало.

— Пожалуй, я не против. По крайней мере, пока они не прекратят погоню.

— Да пусть приходят, — сказала Роза с мрачной улыбкой. — Я не прочь порвать им глотки, им всем.

— Ну, всех не убьешь, — заметил Джекоб.

— Неужели? — спросила она с улыбкой, словно ребенок, выпрашивающий игрушку у взрослого.

Джекоб едва не рассмеялся против желания. Она всегда устраивала такие сценки, чтобы его развлечь: Роза-школьница, Роза-грубиянка, Роза-поэтесса. Теперь перед ним была Роза-живодер, настолько погрязшая в убийствах, что даже не помнит, что сделала и с кем. Если он не хочет путешествовать в одиночку, разве найдешь спутницу лучше, чем эта женщина, которая знает его так хорошо?

И только на следующий день, читая «Дейли телеграф» в кафе Абердина, они разобрались, что же натворила Роза, хотя в газете было как никогда мало подробностей. Два из четырех тел, найденных на холме, были расчленены, а некоторые части одного из них так и не были обнаружены. Джекоб не стал спрашивать, съела она их, закопала или разбросала по дороге, уходя, чтобы порадовать диких зверей. Он просто прочел заметку и передал газету Розе.

— У них есть хорошее описание нас обоих, — заметил он.

— Это детишки наболтали.

— Да.

— Нужно вернуться и прикончить их, — сказала она нараспев и добавила, брызгая слюной: — В их кроватях.

— Мы сами виноваты. Ну, да это не конец света. — Он усмехнулся в кружку с «Гиннесом». — А может, и конец.

— Я предлагаю двигаться на юг.

— Не возражаю.

— Сицилия.

— Есть какие-то конкретные причины?

Она пожала плечами.

— Вдовы. Пыль. Не знаю. Просто мне пришло в голову, что это хорошее место, где можно затаиться, если у тебя это на уме.