– Ну них нет денег? – опять удивился он.

– Некоторые, может, и наскребут на пиво, а у других и того нет.

– Но поймите же, с какими глазами я, тупица, подойду на улице к гению и стану приглашать его на кружку пива, – ответил гладильщик. – Я лично отродясь не пробовал пива. Слыхал, что напиток этот дурной, а стихов и вовсе никогда не мог выучить. Я глажу то, что люди надевают на часть тела, которая утрачивает благородное название спины. Не считаю себя достойным обратиться даже к портному, не то что к поэту.

– У нас есть книга псалмов, – сказала женщина, – там есть благословенный псалом о святом пастыре Паудле Йоунссоне из Видвика «Уповая на твою любовь». Зная этот псалом, в других не испытываешь потребности.

– Кстати, о церкви, – сказал я. – Можно бы и ее поддержать.

– Пристало ли мне поддерживать господа?

– Ну, наконец, есть детские дома, – сказал я, и тут гладильщик встрепенулся.

– Вот от этого была бы польза, если б только кто-нибудь смог учредить приют, похожий на тот, в котором я вырос. Я бы такого человека очень поддержал, но при одном условии: он должен поручиться, что воспитанники не станут добывать денег. Взялись бы вы за это, мой друг?

– А еще какие требования? – спросил я.

– Мой приемный отец брал с прихода за ребенка всего лишь шесть крон, тогда как другие требовали двадцать пять. В те времена деньги были еще деньгами. О благословенный запах ворвани с берега, смешанный с запахом свежего навоза! Вот такой бы дом мне завести. Или представьте себе акулье мясо с душком, с хорошо нарубленной молокой, – при одном воспоминании слюнки текут. А под рождество нас заставляли надевать рубашки наизнанку, чтобы сбить с толку вшей. А теперь вот некоторые говорят, будто мир нереален, будто он вроде как выдумка и чепуха. Не было случая, чтобы наш воспитатель, прилежный рыбак-крестьянин, не выкроил ранним воскресным утром часок и не задал нам хорошей взбучки авансом на целую неделю. Никого в жизни я так не любил и не почитал, как этого человека с густой, лохматой бородой. Нам, ребятишкам, он казался самим господом богом в образе человеческом. Да, великое было время, но боюсь, оно уж не вернется…