26 сентября 1983 года. Байконур. На стартовой позиции высится ракета-носитель с кораблем «Союз Т-10» (потом он войдет в историю как «Союз Т-10А», но это позже, когда многие факты нашей истории станут достоянием гласности и появится возможность хоть как-то систематизировать пилотируемые полеты). Ничто в тот день не предвещало беды. Предстартовая подготовка шла по графику, все бортовые системы носителя и корабля функционировали нормально, как и наземное оборудование.

Солнце клонилось к горизонту, когда космонавты прибыли на стартовую площадку. К ракете шли не торопясь, неуклюжие в своих скафандрах. И вот лифт доставил Титова и Стрекалова к люку корабля. Провожающие помогли им занять места в кабине, и космонавты приступили к обычным проверкам бортовых систем. Радиообмен экипажа с Центром управления шел спокойно: короткий вопрос – четкий ответ. Неумолимо приближалось время старта.

То, что произошло дальше, может показаться неправдоподобным, но именно так все и было. Чрезвычайная ситуация возникла за минуту (!) до старта. Неожиданно на теле ракеты появилось красно-желтое пламя. Клубы черного дыма стали окутывать высящуюся громаду. Она стала как бы проваливаться вниз.

Вот как об этом вспоминал впоследствии один из участников всех этих событий, командир корабля Владимир Титов:

«Идет отсчет последних секунд... Ждем легкого толчка и появления гула внизу. Он оповестит о выходе двигателей на режим. Секунда, другая... Ожидание затягивалось. Потом почувствовал,что ракету качнуло. Подумал: «Ветер рванул. Сейчас начнется наддув баков»... Прошла волна легкой вибрации. Не знаю почему, но это «дрожание» не понравилось. Снова подумал о ветре. Вибрация пошла на спад и через две-три секунды затихла. Взгляд на часы. Время! Но вот появилась вторая волна вибрации. Она быстро нарастала. Не успел сообразить, что происходит, как вдруг – сильный рывок... «Взрыв», – молнией пронзила мысль. Но испугаться не успел: «Если бы взрыв, то»... И тут же другая: «Опять идем не туда». А потом уже как-то спокойно: «Да, не туда»...

Те, кто наблюдал в этот момент за стартом, увидели, как сработала система аварийного спасения и кабина с космонавтами унеслась ввысь и в сторону. Надо сказать, что сама по себе аварийная система не срабатывает. Для того чтобы это произошло, два человека должны одновременно нажать кнопки на пульте управления. Этими двумя в тот день оказались генерал Шумилин и заместитель Генерального конструктора ЦСКБ «Фотон» Солдатенков. Именно они, не растерявшись и мгновенно оценив ситуацию, спасли жизнь космонавтам.

А ракета буквально в следующее мгновение после отстрела кабины взорвалась, залив стартовый стол и степь вокруг морем огня. Все спасательные службы космодрома ринулись в сторону 1-й площадки, чтобы тут же приступить к тушению и, если бы в этом возникла необходимость, к спасению пострадавших. Но таковых, к счастью, не оказалось.

Тем временем над отстрелянной кабиной раскрылся купол парашюта и понес космонавтов вниз, к земле. В иллюминатор они видели впечатляющую картину ночного пожара.

И вновь слово Владимиру Титову:

«Меня часто спрашивают: было ли страшно? Не знаю, что ответить. О страхе не думал. Это – честно! Поверьте, мы никогда не ждем каких-то экстремальных ситуаций, серьезных отказов, неполадок, аварий. На тренировках проигрываем множество если не аварийных, то опасных вариантов. Проигрываем, чтобы осознанно, грамотно и спокойно действовать в подобных случаях».

Итак, для Владимира Титова и вторая попытка попасть на борт «Салюта-7» оказалась неудачной. Стали поговаривать даже о «синдроме Титова». И меньшие неудачи могут сломить человека, а что говорить о взрыве корабля.

Но отдадим должное космонавтам – они продолжили подготовку к новым стартам. Владимир Титов еще трижды стартовал в космос. В течение года проработал на борту орбитальной станции «Мир», дважды стартовал на борту американских шаттлов и до сего дня остается в строю действующих космонавтов.

Не сдался и Геннадий Стрекалов. Он также еще трижды стартовал в космос, причем его следующий старт состоялся спустя всего полгода после сентябрьской катастрофы. Он побывал и на «Салюте-7», и на «Мире», и полетал на американских кораблях многоразового использования. Сейчас на пенсии, но регулярно бывает на Байконуре, и, кто знает, может быть, глядя на очередной старт, невольно вспоминает 26 сентября 1983 года и тот взрыв ракеты, когда лишь надежная работа техники и людей, ее создававших, спасла жизнь космонавтов.

К сожалению, не всегда подобные случаи заканчиваются без жертв. Бывает и иначе...

Катастрофа космического корабля «Челленджер» стала знаковой для американской космонавтики. Долгое время вся история программы «Спейс Шаттл» делилась как бы на два периода: то, что было ДО, и то, что произошло ПОСЛЕ. Так продолжалось 17 лет, пока не взорвалась «Колумбия».

Но сначала о «Челленджере». Тот зимний день, 28 января 1986 года, человечеству запомнится навсегда. Свидетелями трагического события стало все население Америки, которое могло видеть в прямом эфире репортаж с космодрома на мысе Канаверал. Небо было чистым, сияло яркое солнце, дул слабый ветер – хорошая погода для старта. У всех было приподнятое настроение, зрители, разместившиеся на гостевых трибунах, улыбались, наводили бинокли на стартовую площадку. Был там и тогдашний президент США Рональд Рейган с супругой. Он отвечал на вопросы репортеров и с интересом поглядывал на сверкавший белизной космический корабль.

К тому времени шаттлы уже «отметились» 24 экспедициями на орбиту. Для «Челленджера» предстоящий старт должен был стать 10-й экспедицией. Несмотря на то что с начала года прошло всего четыре недели, уже второй корабль многоразового использования готовился к старту. А всего на 1986 год были запланированы 15 полетов. Программа «Спейс Шаттл» набирала обороты, и многим казалось, что нет такой силы, которая могла бы ее остановить. Но так было до старта корабля. А вскоре после того, как «Челленджер» взмыл в небо, в мире нельзя было найти ни одного человека, который придерживался таких взглядов. На кардинальные изменения потребовалось всего 73 секунды.