Хорошо.

Джейкоб погладил Лиссу по плечу и показал рукой на луг, предлагая пройтись. Лисса, чуть улыбнувшись в знак согласия, слезла с байка.

Под ногами шуршала трава, отливающая серебром, тонкая, как женские волосы. С тихого неба сыпались звезды. Джейкоб остановился и повернул Лиссу к себе. Сейчас цвет ее глаз казался аквамариновым. Ветер слегка подсушил ее волосы, но они растрепались, а под глазами и в складке у губ залегли тени. Лисса выглядела смертельно уставшей и была так похожа на смертную женщину.

Джейкоб видел, что ей хочется идти дальше, чтобы избежать возможных расспросов, но он мягко привлек ее к себе и поцеловал — нежно, а не таким диким, страстным поцелуем, какими они обменивались до сих пор. Сейчас он хотел подарить ей иное блаженство.

Ее рот был мягким и податливым. Она прижалась к Джейкобу, ее руки лежали у него на бедрах, лицо оставалось спокойным, глаза были полузакрыты. Он покрывал легкими поцелуями ее губы, глаза, щеки. Прикусил ее ушко, и Лисса сжала кулаки. Ее пальцы проскользнули под джинсы Джейкоба и принялись ласкать кожу под поясом, потом еще ниже, потом прохладные ладони легли на ягодицы — она предпочитала, чтобы он не носил белья. Джейкоб тем временем ласкал губами ее шею, а затем одним движением сорвал с Лиссы футболку — маленькую, поношенную, с нарисованными на груди котятами и забавной надписью «Не все любят утро». Он подумал, что Лисса такая же прелестная, как эти котята.

— Джейкоб. Мне больше тысячи лет. Я не прелестна.

Он улыбнулся.

— Еще как прелестна. И хватит подслушивать мои мысли.

Она не носила бюстгальтер и теперь, как и Джейкоб, осталась в одних только узких джинсах. Он опустился на колени и ласкал ее груди губами, языком, руками и взглядом так долго, что по ее телу растеклось тихое, но сильное желание, почти оргазм, и слуга удерживал свою госпожу на его краю, не давая ей разрядки, так что она умирала от наслаждения. Джейкоб знал, что такие ласки будут раем для Лиссы, и он хотел подарить ей этот рай.

Она гладила его лицо там, куда пришелся удар, а он все целовал и массировал ее упругие груди, потянул затвердевшие соски — у нее вырвался вздох, ее тело изогнулось, и она прижалась к нему; напряжение и головная боль соскользнули с нее, словно плащ. Лисса провела рукой по обнаженным плечам Джейкоба, изучая пальцами длинные, крепкие мускулы.

Он расстегнул ей джинсы, спустил их вниз, а она, судорожно вцепившись в его волосы, запрокинула лицо и приоткрыла губы. Он догадывался, что ей нравятся его волосы, потому что она часто играла с ними, перебирая рыжеватые пряди. Джейкоб спустился ниже, провел языком под пупком; влажный пунктир протянулся над низко сидящими трусиками, подбородок коснулся лобка. Она застонала, выражая нетерпение, и Джейкоб, сам возбуждаясь от ее желания, сжал ее ягодицы, удерживая и продолжая ласкать. Он вспомнил ту первую ночь, когда на его коже оказалась роса ее лона. Хватит ли трех столетий, чтобы удостовериться, что он поцеловал каждый дюйм ее тела?

Но она сказала, что не даст ему третью метку. И если он не сумеет ее переубедить, то у него на это от силы лет двадцать.

Подняв глаза на лицо Лиссы, он подцепил трусики и стянул их до щиколоток. Потом опустил голову и лизнул клитор.

Ее рука, лежащая на его плече, напряглась, под пальцы попала прядь волос, и она дернула за них, содрогнувшись всем телом. Он медленно лизал капюшон клитора, хотя ее ноги были недостаточно широко разведены, чтобы он мог просунуть между ними голову. Джейкоб удерживал ее, сжимая ее ягодицы: сейчас он был господином и решал, что ей делать, и, когда она ногтями впилась в его плечи, изнемогая от страсти, он пробормотал:

— Просто чувствуй.

Ее трусики упали на траву. Обнаженная Лисса прижалась к нему. Джейкоб понял, что сейчас она готова полностью отдаться ему, забыть обо всем на свете. Тогда он, подхватив ее на руки, бережно опустил на брошенную одежду, разгладил ее великолепные волосы, взял их в горсть, вдохнул знакомый аромат… Лисса рванула «молнию» на его джинсах, и Джейкоб, освободившись от них, отшвырнул их в сторону. Руки Лиссы скользили по его груди и бедрам, задержались на восставшем члене. Она требовала, чтобы слуга сбривал себе все волосы, и сейчас довольно улыбнулась, глядя на гладкую кожу лобка. Затем она посмотрела ему в глаза. Она неистово хотела его. Прямо сейчас.

Он услышал эту мысль так ясно, как будто она ее произнесла. Без дальнейших колебаний он упал на одно колено перед ней, положил руку ей на бедро и развел ей ноги, чувствуя себя так, будто расправляет ангельские крылья, чтобы явить сердце жизни и ее смысл. Осторожно разместившись над ней, он почувствовал, как его сжали сильные бедра Лиссы. Она взяла его лицо в ладони, когда он опустился, чтобы поцеловать ее, удерживая свой вес на руках, и скользнул в нее медленно и глубоко. Легко, так легко.

— А-а-ах…

Опять этот ее тихий выдох. Он закрыл глаза, ощущая, как его член входит в тесный, горячий и влажный туннель — момент слишком священный, чтобы встречать его без преданной молитвы. Джейкоб почувствовал, что ее позабавила эта мысль, смешавшаяся с волной ее собственной похоти. Он тоже улыбнулся, открывая глаза и начиная двигаться.

Он был хорошо оснащенным мужчиной. Это никогда не казалось ему чем-то значительным, за исключением того, что его не дразнили в раздевалке и он мог доставить удовольствие женщине. Но когда Лисса выгибалась и ахала, он радовался, что может сделать ей такой подарок.