«Даже сквозь эти стены человек с моими способностями сможет учуять ее!» — вернулась тревожащая мысль.

Он опустил полог и тихонько вышел за дверь.

По коридору, позевывая, семенила куда-то с горой белья Тана.

— А вот и ты! — обрадовалась она юноше. — Я уж думала, господин, не отпустят тебя деревенские!

— Я сбежал, — криво усмехнулся Огнезор. — Будь добра, Тана, приготовь мне комнату и позаботься о ванне.

— Но, — недоуменно покосилась женщина на дверь Огнезоровой спальни, — я думала…

— Свои мысли лучше при себе держи! — проследив ее взгляд, с прохладцей бросил юноша. — И, пожалуйста, относись к нашей гостье со всем должным уважением. Я не потерплю грязной болтовни по углам!

— Ладно, ладно, — немедленно заворчала Тана. — Никто тут ее не обидит, не такой мы народ…

— Зная твой острый язычок, я что-то сомневаюсь! — проговорил он уже спокойнее и даже с легкой насмешкой.

На миг женщина словно задохнулась от возмущения, а нос ее, возвышающийся над бельевой грудой, начал приобретать подозрительный багровый оттенок. Воспользовавшись паузой, юноша преспокойно зашагал дальше по коридору.

— Это мой-то язычок! — донеслось ему вослед. — Да барышня твоя сама кого хочешь переговорит! Уж на что мой Фом мастак истории сочинять, а красавица эта…

Огнезор не стал дослушивать, что там такого успела порассказать Лая за вчерашний вечер. Мысль, с которой он вышел из комнаты, засела в голове и требовала срочных действий. Очень уж потянуло его заглянуть в один старинный фолиант…

Проснулась Лая от неуютного ощущения: будто что-то невидимое, шерстистое и скользкое заполняло собою комнату. Ворочалось, щекотало, покалывало — да все норовило поглубже залезть под кожу. Содрогнувшись, она открыла глаза, вскочила и решительно распахнула полог кровати.

— Не хотел… тебя будить… так рано, — не поворачиваясь от окна, сказал Эдан. Выглядел он довольно напряженным, и говорил как-то через силу, будто с трудом заставляя себя оторваться от чего-то важного, поглощающего все его внимание без остатка.

— И что ты делаешь? — сотрясаясь от очередного наплыва движуще-щекочущей мерзости, потребовала ответа девушка.

Со стороны, конечно, Эдан вообще ничего не делал. Просто стоял, уставившись неподвижно во что-то на узорчатом стекле. Высматривал. Изучал. Заклинал это взглядом, лишь иногда отрываясь от напряженного созерцания, чтоб заглянуть в одну из толстенных, потрепанных временем книг, сгрудившихся на полу и подоконнике. И странно — Лая точно могла поклясться, что неприятное ее пробуждение напрямую связано с этим высматриванием.

— Пытаюсь… спрятать… твое присутствие, — наконец, соизволил ответить юноша. — Давно не делал… такого. Отвлекать… не… стоит.

— Как прикажешь, господин лорд, — насмешливо пропела девушка, окончательно выпуталась из одеяла и тут же поежилась.

Затем решительно занялась переодеванием. Огромная ночная сорочка, одолженная у Таны и, по причине своей огромности, нескромно обнажающая плечи вместе с половиной груди при каждом движении, небрежно полетела на пол — Лая даже не озаботилась задернуть полог или повернуться спиной к окну, в темных витражах которого плясала, отражаясь, комната, кровать и ее собственная — в чем мать родила — особа.

Эдан, кажется, вздрогнул. Его плечи напряглись сильнее, что девушка немедленно отметила довольнейшей улыбкой.

Очередной приступ колюче-скользкой дрожи был ей единственным ответом. Сжавшись, Лая рывком подхватила свою одежду и попыталась влезть в нее как можно быстрее.

Ей показалось, или Эдан ухмыльнулся?

— Это надолго? — простучала зубами она.

— Уже все, — с видимым облегчением выдохнул юноша, захлопнул свою книгу и мельком, нерешительно оглянулся: словно проверяя, действительно ли Лая одета.

Девушка в ответ состроила ехидную рожицу и демонстративно завязала шнуровку на рубашке в красивый бантик. Затем втиснулась в узкую оконную нишу рядом с Эданом, заставляя юношу позорно отступить, и любопытно уставилась на объект его недавнего внимания.

На оконном стекле красовалось крохотное восковое пятнышко. Любой другой его и не заметил бы, но Лаин глаз был наметан.

— Амулетики заряжал? — поинтересовалась она, мгновенно учуяв такие же пятнышки на двух стенах и двери. Даже всматриваться сильно не пришлось.

— Психические конденсаторы, — поправил ее Эдан.

— Что?

— Психические конденсаторы. Так это называется. Вещь, в которой опредмечено психическое воздействие, — непонятно пояснил он. — «Амулеты» — это как-то… суеверием попахивает, — добавил, будто извиняясь. — Хотя так их тоже называют…

Все это время он старательно избегал смотреть собеседнице в лицо — изучал башмаки, скользил глазами по стенам за ее спиной, раз даже неосторожно задержался взглядом в вырезе ее рубашки, но тут же одернул себя, уставившись в потолок, — и в конце-концов просто сбился и замолчал. Охотница наблюдала за ним с немым любопытством и осуждением, вовсе не собираясь облегчать ему жизнь. Наоборот, даже придвинулась поближе, отчего он сделал плавный шаг в сторону — легко так, словно в танце. Могло быть даже смешно — если б Лая не начинала уже тихо кипеть от ярости.