По бурному клиническому течению с быстрым летальным исходом и небольшим патологоанатомическим изменением в первичных бубонах, примерно половину случаев бубонной чумы в Маньчжурии следует рассматривать как ее бубонно-септическую форму. В этом случае вначале болезнь развивается как бубонная, но очень быстро наступает сепсис и человек погибает в 2–3 дня, т.е. в сроки, когда не успевает еще развиться бубон. По материалам вскрытий паховые бубоны составляли 60%, шейные — 25%, подмышечные — 15%.

При легочной чуме в легких отмечались очаговые уплотнения красного цвета, иногда плеврит со скоплением геморрагического экссудата в полости плевры, но в ряде случаев пневмония носила характер банальных катаральных очагов. При пульмонарной форме чумы все легкие были, как бы наполнены кровью и никаких очаговых изменений не отмечалось.

При септической форме чумы наиболее выраженное изменение отмечалось в селезенке: резкое увеличение, иногда с очажками некроза. Наблюдались точечные кровоизлияния в слизистой кишечника и плевры. Патологоанатомические изменения при этой форме чумы не всегда были выражены, а в 12 случаях макроскопических патологоанатомичес-ких изменений вовсе не было отмечено, и диагноз септической чумы был установлен бактериологическими исследованиями.

Таким образом, как по клиническому течению болезни, так и по патологоанатомическим данным, для маньчжурского очага в 40-х гг. ХХ столетия характерными были бубонно-септические и септические формы чумы, а также сравнительно большой процент осложнений вторичной легочной чумой.

Перелом в лечении и профилактике чумы, достигнутый советскими военными учеными. Он заключался в том, что впервые крупные кон-тингенты людей оказались защищенными в эндемических и эпидемических очагах чумы посредством иммунизации высокоэффективной вакциной, и впервые в распоряжении врачей появилось средство (стрептомицин), позволяющее осуществлять лечение наиболее смертельной формы чумы — легочной.

Сегодняшнему поколению врачей вакцинация людей живой вакциной и лечение чумы стрептомицином не кажутся чем-то необычным, так же как и сама чума не считается ими смертельно опасной болезнью. Однако в конце 1940-х гг. далеко не все так было просто, существовали другие подходы к специфической профилактике и к лечению чумы, имевшие яростных и высокопоставленных сторонников. Но за 50 лет, прошедших со времени маньчжурской чумы, примененные тогда в маньчжурском очаге подходы к борьбе с чумой, принципиально не изменились. Разве что накожную иммунизацию живой вакциной дополнили аэрогенной, а в схему лечения ввели тетрациклин и хлорамфеникол. Не изменились даже технологии получения живой чумной вакцины и стрептомицина, созданные в те годы. Настолько надежными и оптимальными оказались разработки военных ученых из НИИ гигиены и эпидемиологии ВС СССР (НИИЭГ).

НИИЭГ. В 1930 г. была создана Вакцинно-сывороточная лаборатория Военно-санитарного управления РККА. Возглавить ее поручено известному ученому-бактериологу, профессору кафедры микробиологии Первого медицинского государственного университета И.М. Великанову (1898—1938), незадолго до этого мобилизованному в РККА по решению ЦК ВКП(б) с присвоением воинского звания «дивизионный врач». Через несколько месяцев в Вакцинно-сывороточную лабораторию была переведена и его жена, ученый-микробиолог, кандидат медицинских наук З.И. Михайлова (1892—1937).

В 1930 г. лаборатория была размещена в местечке Власиха, неподалеку от станции Перхушково Белорусской железной дороги, в 30 км от Москвы. Сразу же началось строительство новых корпусов и жилых зданий для сотрудников, а пока все специалисты ездили из Москвы по железной дороге до станции Перхушково, а затем автобусом до Власихи. Одновременно для работы с возбудителями особо опасных инфекционных болезней была создана бактериологическая лаборатория, которая располагалась на территории монастыря в городе Суздале Владимирской области.

Однако одной лаборатории в ВСУ РККА для решения задач противобиологической защиты страны, было явно мало. Требовался новый специализированный институт РККА, в котором можно было бы решать проблемы защиты армии и населения страны от бактериального нападения противника. И 16 апреля 1933 г. он создан на базе Вакцин-но-сывороточной лаборатории ВСУ РККА. Его основателем и первым начальником стал И.М. Великанов. Военврач 1 ранга Михайлова вначале возглавила один из ведущих отделов института, а в 1935—1936 гг. была заместителем начальника института по медицинской части.

Великанов привлек к военно-биологическим исследованиям многих известных российских ученых: Б.Я. Эльберта, А.Н. Саватеева О.Г. Бирге-ра, Ф.Г. Бернгофа, П.П. Движкова. Среди них был и будущий академик АМН, лауреат Ленинской и Государственных премий М.П. Чумаков.

Основным направлением в военной тематике института в 1933—1937 гг. стало изучение и создание способов и средств защиты армии, населения от бактериального и химического нападения. Сотрудниками института был оборудован танк для разведки и диагностики использованных (распыленных) противником бактериальных поражающих агентов. Создан универсальный противогаз (Б-3), способный надежно защитить людей как от химических, так и от бактериологических средств нападения. В 1936—1937 гг. ими сконструирован чемодан-лаборатория для определения бактериального заражения. В эти же годы в институте исследовалась безвредность и эффективность тифозно-паратифозной вакцины Михайловой и противогангренозной и противоботулинической сыворотки Великанова.