Шрифт:
Кэтти непроизвольно сделала движение, луч света от лампы упал на копну ее блестящих волос.
— О, Рей...— прошептала она, и на мгновение ему показалось, что он одержал победу.
Но затем, стиснув руки и побледнев как полотно, она со свойственной ей прямотой продолжала стоять на своем:
— Я не могу пойти на это, Рей. Это было бы величайшей несправедливостью на свете. Я помню, каким прекрасным отцом ты был Джейку. Вижу, как ты ведешь себя с Робертом, — ты просто создан быть отцом. А я боюсь иметь другого ребенка. Ты должен понять меня и уехать.
— Есть множество способов предотвратить рождение ребенка, — спокойно сказал он.
— Все кончится тем, что ты меня возненавидишь.
— Кэтти, я никогда не смогу ненавидеть тебя, я слишком сильно тебя люблю.
Движением руки она остановила его.
— Рей, мне тяжело продолжать этот разговор. Я не имею права обрекать тебя на жизнь без детей. Пожалуйста... садись завтра на катер и оставь меня.
Секунду Рей колебался. Неужели она права? Он пытается головой пробить стену. В конце концов, для того чтобы быть вместе, необходимо обоюдное желание, а за последний год Кэтти ни разу не сказала, что любит его. Разумнее всего сейчас уйти, а завтра уехать отсюда.
Ты трус, Рей, услышал он внутренний голос, ведь ты ведешь сражение за свое счастье.
Рей поднялся со стула и прошелся по комнате.
— Кажется, я не говорил тебе, что мне предложили работу в Лондоне. О такой работе можно только мечтать, необходимо дать ответ в ближайшие два дня. Я приехал сюда еще и потому, что не хотел принимать решения, не посоветовавшись с тобой.
Кэтти с удивлением посмотрела на него.
— Рей, я же ясно дала понять, что не хочу вмешиваться в твою жизнь, — отрывисто сказала она.
— Мне придется продать дом, — продолжал он, не обращая внимания на замечание.— Мы оба являемся владельцами, ты должна подписать свое согласие и, конечно, получишь половину вырученных денег.
— Мне не нужны твои деньги, Рей, — сдавленным голосом сказала она.— Я уже это говорила.
— Тебе придется их взять. Можешь отдать их на приют для бездомных кошек или просто выбросить — мне плевать, как ты с ними поступишь! Но по закону ты будешь вынуждена их принять.
Кэтти строго произнесла:
— Помню, вскоре после нашего знакомства ты сказала, что я умею приводить весомые аргументы в споре. Но тебя мне не убедить, Рей Адамс. Я думала, что слово «нет» легко понять. Всего три буквы, один слог. Но ты почему-то остаешься глух. — Гнев Кэтти нарастал, сдержанностью она не отличалась никогда. — Будь любезен, уходи отсюда.
— Ты сама пригласила меня. — Он перевел взгляд на кровать. — Просто поговорить, конечно. Вот и все.
— Уходи сейчас же, — скрипя зубами, сказала она. — Или я позову Мела.
— Трудно представить, что Мелу удастся словесно убедить меня покинуть твой дом,— заметил Рей. — Его «доброе утро» — половина всех слов, произносимых им за день. А коль скоро я выше и сильнее его, то других способов заставить меня уйти отсюда у него нет. Хотя ты можешь призвать на помощь Гюнтера... вот будет забавно. — Рей засмеялся.
— Вон! — закричала Кэтти.
— Что бы ты хотела оставить себе из мебели, Кэтти? Может быть, картину, что я подарил тебе в Париже? А как насчет твоей коллекции ракушек? А твоя вышивка? — И с намеренной жестокостью он добавил: — Ну а детскую мебель мне придется продать.
— Я ненавижу тебя,— прошептала она. Затем отошла от кресла и направилась мимо него к двери. — Если не уйдешь ты, то уйду я.
Он не сделал попытки остановить ее. Но когда рука Кэтти легла на защелку замка, подчиняясь внезапному порыву, Рей протянул к ней руку и погладил по голове — желание вернуть ее расположение оказалось сильнее страха быть отвергнутым.
Спокойствие, с которым она воспринимала его ласку, было сродни поведению загнанного животного, заметившего приближение охотника. Его раздражение сразу исчезло, и слова сами вырвались наружу:
— Когда ты уехала, я беспробудно пил три дня. Потом чувствовал себя так, словно провел десять раундов на ринге в бою с профессионалом. — Рей криво усмехнулся. — Сейчас я чувствую себя так же, как тогда. Тебе не надо уходить — уйду я. — Он с нежностью провел ладонью по ее щеке. — Я слишком многого хотел от тебя. У тебя умер ребенок, а шесть месяцев спустя я стал настаивать, чтобы ты родила другого. Сам того не желая, этим я лишь причинил тебе новую боль, Кэтти. Прости меня.
В глазах Кэтти блеснули слезы.