— Это Ади! Ади Маликов! Друг Мулланура… Помнишь, я говорил тебе, как Мулланур по телефону с Лениным разговаривал?

— Ну помню, — нетерпеливо ответил Ильяс. Он никак не мог взять в толк, какая связь между рассказом Абдуллы про телефонный разговор комиссара Вахитова с Лениным и тем, что происходит сейчас.

— Ну как же! Ведь это он тогда как раз был у Мулланура. Ну когда Муллануру сам Ленин звонил. Нас там трое было: Мулланур, Ади, а третий — я.

— И он тоже слышал, как Ленин разговаривал с комиссаром Вахитовым про наши мусульманские дела?

— Конечно! Он же не глухой. Каждое слово слышал.

Ади Маликов тем временем уже подошел вплотную к дружинникам. Голос его окреп, зазвучал громче, реннее.

— Друзья мои! Братья-мусульмане! — говорил он. — Меня послал к вам Мулланур Вахитов, наш мусульманский комиссар! Он сам здешний, из Казани. Такой же мусульманин, как мы с вами. Товарищ Вахитов просил передать вам, что Советская власть — не враг вам. Недавно в советских газетах было опубликовано Положение о Татаро-Башкирской Советской республике. Скоро соберется Учредительный съезд Советов этой республики. Уже создана комиссия по созыву съезда. Создана она Центральным комиссариатом по делам мусульман, тем самым комиссариатом, во главе которого стоит товарищ Мулланур Вахитов. Я спрашиваю вас, братья мои: зачем же нам с вами воевать? Из-за чего проливать братскую кровь? Вас обманули! Вы подло обмануты богачами, купцами и их приспешниками. Бросайте оружие и расходитесь по домам! Советская власть не сделает вам ничего плохого! Советская власть — ваша власть!

— Замолчать! — опомнился наконец командир «образцовой дружины». Размахивая наганом, он подскочил к Ади Маликову. — Заткнуть ему глотку! Взять его! Ну! — грозно обернулся он к строю дружинников.

Из строя вышли двое и, клацая затворами вннтовок, двинулись к Ади Маликову.

Строй дрогнул, словно от порыва ветра, но не распался. Еще секунда, и Ади уведут. Может быть, даже убьют.

Абдулла почувствовал, что настал решающий, переломный момент. Ждать больше нельзя ни секунды. Чем бы это ни кончилось для него, надо действовать. Иначе он никогда уже не сможет открыто и смело поглядеть в глава своему молодому другу-комиссару, который дорог ему, как сын.

Выхватив из рук Ильяса винтовку, Абдулла вышел из строя и, подбежав к Ади Маликову, стал рядом с ним.

— Назад! — крикнул он, нацелив винтовку на дружинников, собиравшихся схватить Ади. — Назад, собаки! Арестовать человека, который пришел к вам без оружия, с белым флагом?! А ну назад! Стрелять буду!

Не ожидая ничего подобного, дружинники в растерянности остановились. Абдулла, воспользовавшись этим коротким замешательством, крикнул, обернувшись к строю солдат:

— Братья! Это ведь наш человек! Я хорошо его знаю! Его послал к нам Мулланур Вахитов, а Мулланура просил об этом сам Ленин. Я слышал это своими ушами! Аллахом клянусь!

— Взять их обоих! — истерически взвизгнул командир. И, не дожидаясь, пока его команда будет выполнена, вытянул вперед руку с наганом, целясь прямо в лицо Абдуллы. — Я тебя своей рукой… — выкрикнул он. — Предатель!.. Своей рукой!.. Как бешеного пса!..

К командиру подскочил Ильяс и изо всей силы стукнул кулаком по его руке. Наган упал на землю.

— А-а, бунт! — озираясь по сторонам, прохрипел командир. — Измена! Измена-а! — заорал он и со всех ног кинулся к казармам.

Но убежать ему не дали. Выскочили из строя Ахмет и тот бородатый татарин, что давеча привел Ахмета к Абдулле. Они быстро, словно по команде, схватили командира за руки повыше локтей. Тот тяжело дышал, но вырваться из их железных объятий даже не пытался.

Строй дружинников окончательно рассыпался.

На мост тем временем вступали колонны моряков. А со стороны центра шли к Булаку с красными флагами, с пением «Интернационала» отряды революционных рабочих Казани.

Дружинники стали отстегивать сабли, кидать их на землю, втыкать винтовки штыками прямо в снег.

Теперь уже всем было ясно, что дни «Забулачной республики» сочтены.

В Москве Дулдулович устроился лучше, чем в Петрограде Начать с того, что его сразу взяли на службу, да как раз туда, куда он больше всего стремился. В Центральном комиссариате по делам мусульман была постоянная нужда в людях. Конечно, просто так, что называется, с улиць человека не взяли бы. Но ведь он был не с улицы: о нем самым лучшим образом отозвались и Абдулла, и Галия, и даже Ади, которому Дулдулович сразу понравился своей энергией и деловитостью.

В Комиссариате он занимался снабжением, формированием отрядов, помощью приезжавшим в столицу из губерний мусульманам-ходокам.

Дулдулович решил поначалу все силы положить на то, чтобы войти в доверие, как можно лучше вжиться в свою роль. Это ему удалось сравнительно легко. Он быстро и четко выполнял все, что ему поручалось. Находить общий язык с самыми разными людьми было ему не в новинку, это он умел всегда. Он довольно скоро стал чуть ли не всеобщим любимцем. Да, теперь уже не хвастаясь можно было сказать, он пришелся здесь ко двору. Особенно заметно это стало в дни работы Первой Всероссийской конференции рабочих-мусульман. Дулдуловичу было поручено обеспечить делегатов жильем. Кое-кого устроили в самом здании комиссариата. Но всех разместить здесь не удалось, и остальных поселили на частных квартирах — у мусульман, издавна проживающих в столице.