После смерти Сталина под мощным хрущевским напором прошла радикальная политическая десталинизация, тоталитаризм был сокрушен, массовые репрессии были полностью устранены из общества. Но дело в том, что экономический тоталитаризм, восстановленный Сталиным после 1927 г. (в результате реституции принципов «военного коммунизма»), остался в неизменности и при Хрущеве, и при Брежневе, и при всех последующих генсеках КПСС. Не решился его заменить — даже на ленинский НЭП — и Горбачев, отказываясь публично признать сам принцип частной собственности как неотъемлемый элемент экономической свободы гражданина.

В то же время мировая экономика создала устойчивые тенденции к глобальному движению в направлении рыночно-капиталистической трансформации национальных экономических систем, которые втягивали в свою орбиту и экономические отношения в СССР. Обсуждения и дискуссии этих вопросов в советском обществе, при высоком уровне гласности, формировали у большей части людей стремление пересмотреть основные параметры социалистического общества с позиций конвергенции — то есть соединения позитивных элементов социализма и капитализма. Эти всеобщие мировые тенденции, как и сдвиги в общественном сознании советского общества, оказались недоступными для сознания правящей бюрократии горбачевской эпохи. Отсюда — гибель этой бюрократии вместе с СССР.

Горбачев был, несомненно, идеалистом-романтиком, он занял позиции решительной ревизии коммунизма в направлении сближения с европейской социал-демократией (хотя официально остерегался провозглашать такой курс для КПСС, выдвинув лозунги «очищения партии» и «вся власть Советам»). При этом он глубоко верил в то, что такие позиции обеспечат ему прочную поддержку в народе, упустив из виду, что такая поддержка в демократическом государстве всегда покоится на вещественных результатах деятельности власти (уровень жизни населения). Эти романтически-гуманистические ожидания своей мессианской роли отчетливо отразились, например, в самом названии его книги «Новое мышление для СССР и всего мира», положения которой претендовали на некую универсальность (что было просто смешным). Однако реальная политика Горбачева провозглашала честность и открытость во внутренней и международной политике, необходимость существенного сокращения вооружений и вооруженных сил, снятие политической напряженности между супердержавами и в конфликтных регионах мира, решение межгосударственных противоречий исключительно через переговоры, диалог конфликтующих сторон, резкое повышение роли ООН и т. д.

В этом отношении Михаил Горбачев в значительной мере напоминал американского президента Дж. Картера (с его приоритетом на морально-нравственные принципы политики США), который проиграл в ноябре 1980 г. президентские выборы Рональду Рейгану. Истинными причинами тогдашнего поражения Картера явились не некие факторы, связанные «со слабоволием» президента, и прочие, на которые указывали аналитики, а совсем другие. Это прежде всего два следующих: во-первых, подписание Картером исторического договора между США и Панамой (с генералом Омаром Торрихосом) о переходе контроля над Панамским каналом в руки Панамы; во-вторых, провал операции по спасению американских дипломатов в Иране (от пришедшего к власти в Иране после свержения иранского шаха имама Хомейни). Эти два события настроили против Картера крупные американские корпорации (корпоратократия — по определению Джона Перкинса). (См.: Перкинс Джон. Исповедь экономического убийцы. Пер. с англ. М., 2007. С. 272.) Вот что пишет этот автор, сравнивая Картера и Рейгана:

«Возможно, Картер не был успешным политиком, но его видение Америки совпадало с тем, что было определено на-шей Декларацией независимости. Сейчас, по прошествии времени, он представляется наивно старомодным, отголоском идеалов, на которых строилась наша страна и которые влекли наших дедов к ее берегам. В сравнении со своими ближайшими предшественниками и преемниками, Картер представляется аномалией… Рейган, напротив, совершенно очевидно был строителем глобальной империи, слугой корпоратократии. Еще во время выборов я подумал, что его актерское прошлое вполне соответствовало ситуации: это был человек, подчинявшийся указаниям свыше, знавший, что значит действовать по указке. Он будет прислуживать людям, перемещавшимся из кабинетов генеральных директоров в правления банков и залы правительства, тем людям, которые, на первый взгляд, прислуживают ему, но на самом деле руководят правительством, — таким людям, как вице-президент Джордж X. У. Буш, госсекретарь Джордж Шульц, министр обороны Каспар Уайнбергер, Ричард Чейни, Ричард Хелмс и Роберт Макнамара. Он будет защищать то, чего хотят эти люди: Америку, контролирующую весь мир и все его природные ресурсы; мир, подчиняющийся ее приказам; американских военных, насаждающих придуманные Америкой порядки; международную коммерческую и банковскую систему, обеспечивающую поддержку Америки как генерального директора глобальной империи… Вместо президента, чьей величайшей целью было достижение мира во всем мире и уменьшение зависимости США от нефти, пришел человек, веривший в то, что законное место США — на вершине мировой пирамиды, при поддержке военной силы, а контроль США над нефтяными месторождениями, где бы они ни находились, является частью Замысла Провидения. Президента, установившего солнечные батареи на крыше Белого дома, заменил человек, который их демонтировал, едва вселившись в Овальный кабинет».

Под натиском Рейгана Горбачев непрерывно отступал. К удивлению огромного числа интеллектуальной элиты СССР и восточноевропейских стран, была прекращена деятельность Совета экономической взаимопомощи (СЭВ), который нуждался в реформах, а не в «роспуске». И это в тот период, когда были установлены официальные отношения между ЕЭС и СЭВ как двумя ведущими интеграционными экономическими группами стран в Европе. Отметим: в течение ряда лет восточноевропейские страны оказались в тяжелейшем положении, поскольку они не особенно были нужны в те времена Западной Европе. А СССР их просто «выкинул» за пределы своего влияния. Рейган сказал, обращаясь к Горбачеву: «Уберите эту стену!» — к огромному удивлению всего мира (Берлинскую. — Р.Х.), хотя не верил, что это произойдет. — В этом Рейган признался при его визите к нам, в Верховный Совет России, вскоре после августовских событий, когда мы с Ельциным его принимали. Горбачев убрал без всяких условий. Так ослабились позиции СССР и вместе с ними — Горбачева. СССР рухнул, под его развалинами ушел в политическое небытие Горбачев. Воссияла звезда Ельцина.

Прежде всего Михаил Горбачев и премьер Николай Рыжков с самого начала перестройки с апреля 1985 г. сделали ударение на экономической реформе. Развернулась большая организационная деятельность по изменению управляющих систем — непрерывно организовывались и реорганизовывались центральные министерства и ведомства, укреплялась правовая база предприятий — они стали более самостоятельными в использовании части прибыли. Трудовые коллективы этих предприятий провозглашались ответственными за результаты деятельности предприятий — это делалось для того, чтобы у людей появился реальный интерес в их продуктивной работе. Позитивные процессы неизбежно углублялись, поскольку была в значительной мере освобождена (трудовая, но не частная) инициатива. Быстро стала расти кооперация, в рекордно короткие сроки появились десятки тысяч кооперативных предприятий. Получила свое развитие аренда в различных формах, первые частные банки (с конца 1988 г.). Все это являлось косвенным признанием принципа частной собственности. И следует отметить, эти нововведения давали первоначально определенный эффект, способствуя росту товаров народного потребления, услуг, развитию инициативы и предприимчивости у многих людей.

Но эти меры, хотя и значительные для догматического социализма, не могли способствовать решению задачи коренной модернизации колоссальной экономической системы, управленческие конструкции которой уже не могли справиться с новым уровнем научно-технологической революции, волнами накатывающейся на общество и экономику. Необходима была глубокая реорганизация всей системы государственно-монополистической собственности, придания качества смешанной экономики на основе денационализации.