— Вы надо мной насмехаетесь.

— Это помогает мне не заснуть, — сказал он. — Харкорт вас дразнит?

— Нет, — сказала Эдилин. — Он так сильно меня любит, что никогда не дразнит.

— Он не заставляет вас смеяться?

— Он поет со мной, и мы вместе ездим верхом. А еще мы сидим в беседках и читаем. Иногда он читает мне стихи. Вы любите поэзию, мистер Мактерн?

— Очень люблю, — сказал он. — Иногда я читаю стихотворение, одно или два, перед сном. Они помогают мне уснуть.

Она сурово нахмурилась:

— Вы снова надо мной смеетесь?

— Да, — улыбнулся он. — Но я не хотел вас обидеть, барышня. По правде говоря, я, может, и хотел бы попеть с девушками, но у меня нет на это времени. Надо, знаете ли, охранять скот вашего дяди, чтобы не увели соседи.

— Но у вас все же бывают танцы. Мораг мне о них рассказывала, и одна женщина даже сказала, что вы хорошо танцуете.

— Но не те танцы, что умеете танцевать вы, — сказал он.

Через какое-то время Эдилин оставила попытки поддержать с ним разговор. Какую бы тему она ни затронула, у Ангуса выходило, что она в этом ничего не смыслит. Ну, скажем так: она слишком мало знает о жизни, чтобы поддержать с ним беседу. О чем бы Эдилин ни заговорила, он все сводил к насмешкам, заставляя ее чувствовать себя несведущей и бесполезной.

Эдилин больше не предлагала ему свою помощь, но себе она дала слово, что сделает все, что сможет, чтобы не остаться перед ним в долгу. Она считала, что должна хоть отчасти возместить ему то, что он из-за нее потерял. А он потерял все. Эдилин спросила его, почему он не дал ей воспользоваться услугами Шеймаса, и когда Ангус рассказал ей о плане напоить пастора, она почувствовала себя еще более виноватой перед ним. Выходит, Ангус все же хотел ей помочь, а чем она отплатила ему за доброту? Из-за нее ему придется пуститься в бега, стать изгнанником.

Пару раз Эдилин украдкой бросала на него взгляды и думала о том, что она лучше знает своего дядю, чем он. Она видела, как ее дядя притворяется на людях, и знала, что он никогда не бывает самим собой, если поблизости находится кто-то из шотландцев. Они не работали бы на него не покладая рук, если бы увидели, что он поднимает руку на женщину, к которой они все привязались.

Ангус, мистер Мактерн, похоже, верит, что у него есть в запасе время, но он не знает, насколько жаден ее дядя. Не знает этого так, как знала она. Ей нужно каким-то образом убедить этого шотландца поехать с ней и Джеймсом в Америку. План ее состоял в том, чтобы убедить Джеймса открыть один из сундуков и дать Ангусу золота столько, чтобы хватило на участок земли в Америке и на постройку дома.

— Что вы так на меня смотрите? — спросил Ангус.

Было время ленча, и Эдилин проголодалась и устала. Осталось совсем недолго до того момента, когда она увидит Джеймса.

— Где вы остановитесь, когда мы приедем в город?

— Я лягу на солому в стойле и просплю трое суток.

— Нет-нет, нельзя. Тогда корабль уйдет без вас.

— Ах да. «Мэри Элизабет». Это большой корабль? Там найдется местечко для бедного шотландца?

Она сделала вид, что не заметила насмешки.

— Я позабочусь о том, чтобы вам нашлось место на корабле, даже если капитану придется потесниться, чтобы выделить вам место в своей каюте.

— Сразу чувствуется, что говорит женщина, у которой есть все.

Эдилин посмотрела та него с неприязнью, но он не заметил ее взгляда. Через пару часов они уже были в городе. Он иногда останавливался, чтобы покормить и попоить коней, но остановки были недолгими, они продолжали двигаться к порту.

Как раз в тот момент, когда Эдилин была готова признаться Ангусу, что ужасно устала, показалась вывеска гостиницы.

— Мы на месте!

— Да, — устало кивнул Ангус. — Наконец-то мы на месте.

Всадники на измученных лошадях шагом въехали в открытые ворота конюшни, и тут же из сумрака появился мужчина. Он был одет как франт, и лицо у него было такое, какое, по мнению Ангуса, больше подходило бы девушке.

— Эдилин! — строго сказал мужчина. — Я уже несколько часов торчу в этом вонючем амбаре, дожидаясь тебя. Ты что, не могла поторопиться?

Ангус пристально посмотрел на мужчину и сразу составил мнение об этом франте. Пожалуй, этот тип стоил Баллистера и Элвоя, вместе взятых, только был помоложе.

— Я знала, что тебе не терпится меня увидеть! — воскликнула Эдилин и бросилась к нему на шею.

Франт обнял ее, но без особой охоты.

— От тебя воняет! И в чем это ты вся?

— В древесной стружке. Тот гроб, что ты прислал, был полон стружки. Джеймс, дорогой, разве ты не рад меня видеть?

— Конечно, рад, — сказал он, но отстранился, когда она попыталась его поцеловать. — Смотри, что ты со мной сделала. Я теперь такой же грязный, как ты. Эй вы! — крикнул он двум грузчикам, подошедшим к повозке. — Осторожнее. Я не хочу, чтобы у какого-нибудь из сундуков отвалилось дно.