– Отлично! – похвалил Лукас и спросил, не желает ли она попробовать хлестнуть лошадь, но девушка покачала головой, не отрывая сосредоточенного взгляда от дороги. – Скоро будет крутой поворот налево. Вы все еще играете?

– Если вы не отказались! – восторженно ответила Николь. – Наверное, Лидия там умирает от страха!

– Бедняжка! Она может оказаться в опасном положении, если, глядя на нее, Флетчер упадет в обморок и рухнет с сиденья. Он у нас такой впечатлительный! – заметил Лукас, придя в отличное расположение духа. – Ого, леди Николь, превосходно! Только вы свернули слишком резко и колесами проехались по кустам.

– Правда? Нужно будет это отработать. А у леди из высшего общества принято самим править лошадьми?

– Пожалуй, среди очень немногих, да и те уже давно не дебютантки.

– Это хорошо. Значит, я буду первой, – сказала она.

Он указал ей на широкий луг и объяснил, что нужно натянуть вожжи и остановиться.

Лукас ставил коляску на тормоз, когда к ним приблизился экипаж Флетчера.

– Кажется, я догадываюсь! Вы хотите, чтобы я сказал вашему брату, что вам нужно иметь собственный выезд.

Она на мгновение нахмурила брови – это было восхитительно, – затем у нее на щеке появилась ямочка.

– Я об этом не подумала. Неужели вы это сделаете?

– Нет, конечно, даже если бы вы приставили мне к виску пистоль и уже сосчитали до двух, – весело ответил он. – Но если вы согласитесь еще раз покататься со мной, я позволю вам править моими лошадьми. Я говорю про парк. Улицы Лондона – это совершенно другое дело.

– Лукас! – крикнул Флетчер. – Я ошибся или действительно видел, что леди Николь держала поводья? Ее брат сломает тебе шею, если она сломает свою!

– Да, Флетчер, спасибо за предупреждение, – кивнул Лукас и осведомился, не желает ли кто-нибудь остановиться и подкрепиться в маленькой гостинице в миле от Лондона, которую они будут проезжать.

Все единодушно выразили мнение, что это было бы замечательно, и Лукас стал разворачиваться на лугу, чувствуя, что Николь следит за каждым его движением, очевидно запечатлевая его в памяти. Эта чудесная девушка действительно серьезно относилась к развлечениям, как она их понимает.

– Благодарю вас, – сказала она, когда они возвращались прежней дорогой. – И знаете, я была бы вам очень благодарна, если бы вы показали мне место, где моя Джульетта могла бы вволю набегаться. Она, наверное, обижается на меня, потому что я давно не выезжала из-за этой несносной погоды. И у меня такая изумительная амазонка, что все шею выворачивают, чтобы поглазеть на меня!

– В самом деле? Вы хотите меня предостеречь или быть уверенной, что я произнесу подобающий комплимент, когда увижу вас в ней?

– Милорд? – спросила она, вместо ответа. – Вам не нравится моя правдивость? Признаться, я редко бываю правдивой, так что у меня это получается не очень удачно.

– Леди Николь, я готов пари держать, что у вас все получается исключительно удачно! А лучше всего вам удается вывести из равновесия человека, уверенного в собственной неуязвимости.

– О! – Она прикусила губку, затем кивнула. – Поняла. Что ж, это справедливо.

Лукас рассмеялся, направив лошадь во двор постоялого двора.

– Значит, мы в расчете? – спросил он. – Нам остается только спросить себя, что с нами будет дальше.

Николь быстро взглянула на свою сестру, которой виконт помогал выйти из коляски.

– Я думаю, нам лучше быть друзьями. А вы? Было бы намного… намного спокойнее, если бы каждый из нас воспринимал другого как друга.

– И как долго? – машинально спросил Лукас, который в этот момент думал только о том, как страстно ему хочется поцеловать Николь в соблазнительные полные губки.

– Ну… вероятно, до тех пор, пока нам больше не захочется дружить. Действительно, у нас получается какой-то странный разговор. Я и в самом деле только из деревни, милорд, но уж вы-то человек светский… И я ужасно проголодалась. Как вы думаете, у них есть ветчина? Я обожаю ветчину.

Лукас каким-то чудом удержался от признания: «А я, кажется, начинаю обожать вас».

Гостиница могла похвастаться всего одной отдельной столовой, которую не замедлил занять Лукас, тогда как дам проводили в маленькую спальню под самой крышей, где они могли умыться и привести себя в порядок.

Лидия еще снимала перчатки, когда Николь, бросив на кровать свою шляпку, склонилась над умывальником, плеская на горящие щеки пригоршни холодной воды.

– Как тебе удалось уговорить его светлость дать тебе поводья? – спросила Лидия, развязывая ленты своей шляпки. – Впрочем, стоит ли об этом спрашивать?

Николь вытерла лицо жестким полотенцем и радостно улыбнулась.

– Скорее всего, нет. Это было замечательно, Лидия! Мне так хотелось пустить лошадей галопом! Но я побоялась, что он отберет у меня вожжи. У него превосходные гнедые, гораздо лучше пары виконта.