Николь на лету подхватила его ложь, живо сочинив забавную историю о намерении леди Хартфорд украсить бальный зал рыболовными сетями, выкрашенными в розовый цвет. Если бы Лукас ничего не знал, то ни на секунду не усомнился бы в правдивости этой выдумки.

Он покачал головой и с восторгом любовался ее смеющимися глазами и лукавой ямочкой на щеке.

Но вдруг беззаботная и веселая улыбка Николь замерла, и она устремила взгляд куда-то вдаль, на толпу, все еще циркулирующую по коридору.

– Что-то случилось? – тихо спросил он.

– Может, вы не увидите в этом ничего странного, – сказала она, отворачиваясь, чтобы скрыть от него лицо. – Это будет зависеть от того, насколько нам понравится, что, кажется, вторая встреча у лорда Фрейни назначена с моей мамой.

Трижды овдовевшая леди Хелен Дотри, – когда ее сын унаследовал титул герцога, она стала вдовствующей герцогиней, но терпеть не могла этого обращения и предпочитала, чтобы ее называли просто леди Дотри, – направлялась к маленькой компании под руку с лордом Фрейни.

На ней было платье ее любимого темно-розового цвета, фасон которого больше подошел бы ее дочерям, чем женщине, чей возраст перешагнул за сорок. Тяжелые белокурые волосы, перевитые ниткой жемчуга, были забраны высоко вверх, серьги с крупными бриллиантами покачивались в такт ее легкой и игривой походке, на шее красовалось массивное ожерелье из золота с вкрапленными в него мелкими бриллиантами. Искусно наложенные румяна и пудра были заметны только острому глазу Николь, которая видела свою мать всего один раз до того, как с помощью каких-то снадобий леди Дотри удалось помолодеть лет на десять.

«Интересно, она из кокетства так обильно пользуется духами или желает сильным ароматом замаскировать отчаяние и тревогу?» – подумала Николь, заметив их в ярко-голубых глазах матери.

Этой женщине не следовало быть ее матерью, она никогда и не была ей настоящей матерью! Одно страстное желание – быть любимой, одна пугающая мысль – не оказаться одной, без любви и внимания, – вот единственное, что ее волновало. Женщина, которая не могла существовать без опоры на мужчину, не представляла себе жизни без его обожания, вызывала у Николь презрение с оттенком жалости.

– А, вот и вы, дорогие мои! – воскликнула леди Дотри, останавливаясь слишком близко к Николь, чего та не выносила. – И вам не стыдно! Мне приходится ехать в театр, чтобы увидеть своих дочерей! – Она обратилась к лорду Фрейни: – Вы знаете, сын предоставил в мое распоряжение прелестный дом на Гросвенор-сквер, буквально рядом со своим домом, но я могу прозябать в полном одиночестве на протяжении месяцев, даже не надеясь, что мои дочери потрудятся дойти до соседнего дома, чтобы навестить свою любящую maman!

Maman? Не мама, не мать, a maman? Николь была уверена, что, хотя мать больше уже не может держать дочерей в детской, а ее сын – герцог – давно достиг совершеннолетия, она стремится каждого из них использовать в своих целях. Хелен Дотри – любящая и заботливая мама. Просто смешно!

– Тысячу извинений, maman, – сказала Николь, присев в реверансе перед лордом Фрейни. – Я не думала, что вы стали такой дряхлой и немощной, что не способны дойти до соседнего дома, чтобы навестить ваших дочерей.

– Николь, не надо! – испуганно прошептала Лидия.

– О, не волнуйся, Лидия, – уверенно отозвалась она. – Мама понимает, что я просто шучу. Не так ли, maman? Теперь вам остается лишь поведать своему спутнику, каких змей вы пригрели у себя на груди. Эта часть мне всегда особенно нравится.

– Признаюсь, Найгл, я была недостаточно строгой воспитательницей. – Леди Дотри театрально вздохнула. – Но она неотразима, вы не находите?

– Да… гмм… Да… Добрый вечер, леди Дотри, – поспешил заполнить возникшую паузу Лукас, тогда как та метнула на Николь злобный взгляд. – Лорд Фрейни, позвольте мне представить вам дочерей леди Дотри – леди Николь и леди Лидию. Лорда Ялдинга вы, конечно, помните.

Николь подавила вспышку гнева, вызванную встречей с матерью, и еще раз быстро присела:

– Рады познакомиться, милорд. Кажется, я уже видела вас, в ложе напротив ложи лорда Бэсингстока. И вашу прелестную племянницу, как пояснил мне любезно лорд Ялдинг, когда я спросила о ней.

Серые глаза джентльмена стали холодными.

– Да, это моя племянница. Я бы вас познакомил, но, к сожалению, завтра утром она уезжает в деревню. Хелен, кажется, до конца антракта вы хотели заглянуть в ложу миссис Драммонд-Баррел?