Саймон сделал еще один глоток пива и медленно перевел взгляд на девушку. Теперь в глубине его глаз появились ледяные искорки.

— Мы будем рады, — сказал он пренебрежительно. — Если мисс Чейз не возражает…

— Конечно, нет. — Ее голос только чуть-чуть утратил естественность. — Мы хотим, чтобы вы остались.

Святой вежливо улыбнулся, принимая предложение и игнорируя реакцию Форреста, которая явно говорила, что ему не нравится эта затея. Саймон бы в любом случае остался, независимо от чьих-либо возражений. Просто до него лишь сейчас дошло, что из всей подозрительной группы ему предстояло познакомиться еще с Марвином Чейзом.

VI

— Босс, мне сходить в туалет? — спросил Униац, решительно поднимаясь на ноги.

Саймон не мог притвориться, будто с ним не знаком, или сделать вид, будто временно оглох. Униац говорил таким громким голосом и так настойчиво требовал ответа, что Саймону было не отвертеться. Он сглотнул и с отчаянным усилием взял себя в руки.

— Я не знаю, Хоппи, — смело ответил он. — А как ты себя чувствуешь?

— Я чувствую себя прекрасно, босс. Просто подумал, что это может быть подходящее место.

— Может быть, — лихорадочно согласился Саймон.

— Это была прекрасная мысль, босс, — заявил Униац, хватая предназначенную для него бутылку.

Саймон крепко ухватился за спинку стула.

— О-о, не стоит благодарности, — слабым голосом произнес он. — Это не имеет ко мне никакого отношения.

Хоппи выглядел озадаченным.

— Определенно, вы мне это предложили, босс, — великодушно настаивал Хоппи. — Вы сказали, что в следующий раз мне следует забрать бутылку с собой и где-нибудь с ней запереться. Поэтому я и подумал, не взять ли мне ее в туалет, — это может быть подходящим местом, — выдал Униац резюме потока посетивших его мыслей.

— Сядь! — рявкнул Святой с яростью.

Униац опять опустился в кресло с выражением болезненного непонимания на лице, а Саймон повернулся к остальным.

— Простите нас, — веселым тоном извинился он. — Хоппи поспорил сам с самой насчет одного дела, а у него, можно сказать, всего одна извилина.

Форрест гневно и холодно посмотрел на него. У Розмари на губах появилась полуулыбка, но она быстро исчезла. Доктор Квинтус почти поклонился с открытым ртом. Надолго воцарилось молчание, во время которого Саймон буквально улавливал в воздухе треск размышлений Форреста и Розмари насчет его собственного здравомыслия. Все другие реакции, которые Саймон преднамеренно пытался вызвать у них, уже забылись. Отрицательно сказались две последовавшие одна за другой паузы. Да, чары рассеялись, и Святой снова вернулся к тому, с чего начинал. Он понимал это и, смирившись, перешел к светской беседе, во время которой еще мог представиться шанс.

— Я слышал, что ваш отец попал в ужасную автокатастрофу, мисс Чейз, — сказал он.

— Да.

Единственное односложное слово не давало ничего, кроме подтверждения факта. Однако девушка не сводила глаз с Саймона, и он безуспешно пытался понять, что же теперь выражает ее лицо.

— Надеюсь, он не очень сильно пострадал.

— Довольно сильно обгорел, — пробурчал врач. — Знаете ли, машина загорелась. Но, к счастью, жизни его ничто не угрожает. На самом деле он, вероятно, отделался бы несколькими синяками, если бы не предпринимал героических усилий по спасению секретаря, который оказался в ловушке, в обломках машины.

— Я что-то об этом читал, — соврал Святой. — Его ожоги оказались смертельными, не так ли? А как его звали?

— Бертран Тамблин.

— О да. Конечно.

Саймон достал сигарету из портсигара, закурил и посмотрел на девушку. Его мозг продолжал работать на пугающей скорости, но теперь он вел себя вполне спокойно. Он неторопливо вел беседу, как делает принимаемый в доме друг при обсуждении не слишком важного вопроса, тем не менее представляющего интерес для всех собравшихся.

— Я вспомнил сейчас… Вы сказали сержанту, мисс Чейз, что обратили внимание на перемену в поведении Норы Прескотт после гибели Тамблина.

Розмари молча смотрела на Саймона, ничего не отрицая и не подтверждая. Никакого ободрения от нее он тоже не получил, но продолжал говорить все таким же рассудительным тоном:

— Не замечали ли вы, что они были дружны до несчастного случая? Может, они испытывали какую-то особую привязанность друг к другу…

Саймон заметил, как Форрест и доктор Квинтус повернулись к девушке, словно у обоих возник неожиданно большой интерес к ее ответу. Но она не смотрела ни на одного из них.

— Я не могу быть в этом уверена, — заявила она так, словно очень тщательно подбирала слова. — Конечно, они постоянно пересекались во время работы. Мистер Тамблин являлся личным секретарем отца, почти его вторым я. А потом у нас появилась Нора. Она работала на мистера Тамблина почти столько же, сколько на отца. Иногда я думала, что она… очень нравится мистеру Тамблину, но не знаю, отвечала ли она взаимностью. Разумеется, я ее об этом не спрашивала.

— А у вас случайно нет фотографии Тамблина?

— Думаю, найдется любительский снимок…

Розмари встала, отправилась к инкрустированному письменному столу и принялась рыться в одном из ящиков. Это казалось фантастикой — она ведь подчинилась Святому, будто он ее загипнотизировал. Но Саймон знал, насколько ловко собрал нити и вплел их в новый узор. Если придется играть сцену в таком ключе, его это вполне устраивало. Задав музыку, он не мог получить отказа на такую простую и естественную просьбу. Однако он обратил внимание, что доктор Квинтус проследил за Розмари глубоко посаженными черными глазами, пока она пересекала комнату.