Получилось не совсем так, как она собиралась сказать. Но ведь приходится защищаться. Ей не хотелось бы ссориться. Да и вообще слишком поздно идти на попятную.

— Полагаю, нам следует прояснить кое-что, — сказал Пьетро ледяным тоном.

Все ее внешнее обаяние, подумал он, сплошное лицедейство. Стоит этой бессовестной женщине только открыть рот, и она подтверждает худшие подозрения. Надо же заявить такое — если ей что-то не понравится, то, даже получив все, на что могла бы рассчитывать, она исполнит свою угрозу и увезет внука от деда!

— Прекратите изображать из себя оскорбленную невинность! Мы оба прекрасно знаем, что за всем кроется холодный расчет, — резко произнес он. — Вы же забеременели с целью приобрести власть над нашей семьей? Не надо, можете не отвечать, — нетерпеливо бросил он, увидев ее раскрывшийся от удивления рот. — Сейчас это не имеет значения. — Пьетро с шумом втянул в себя воздух. — Я чуть ли не на коленях упрашивал отца не иметь с вами никакого дела, кроме надлежащего финансового обеспечения сына Франко. Но тот был непреклонен. И поскольку он болен, я пошел навстречу его пожеланию привезти вас с ребенком к нему. Но предупреждаю: одного слова, даже произнесенного шепотом, о том, что вы увезете его внука, достаточно, чтобы на вас обрушилось все могущество семьи Мазини. Мы добьемся через суд опеки над ребенком, и вы уедете ни с чем. Это я вам обещаю.

Лимонные деревца в керамических вазонах обрамляли террасу внушающей благоговение виллы «Красивый источник». Глицинии легкими голубыми облачками украшали белые мраморные колонны длинной аркады.

Шофер лимузина, доставившего их из аэропорта, открыл дверцу, и Оливия, глубоко вздохнув, с сожалением вышла из машины. У нее так сильно дрожали колени, что она с трудом держалась на ногах.

Здание виллы красовалось на фоне поросших густым лесом холмов, ее окружал парк во флорентийском стиле. С этого места открывался захватывающий вид на виноградные и оливковые плантации, на крыши крошечных деревенек, окружавших древние церкви, и на серебристую петлю реки далеко внизу. Да, в таких домах живут только очень богатые люди.

Однако на Оливию напали страх и растерянность, мешавшие должным образом воспринимать всю роскошь окружающего пейзажа. От волнения у нее заметно потемнели глаза. Даже теплое итальянское солнце не могло унять сотрясавший ее озноб. С того момента, как Пьетро высказал свою угрозу и заодно обвинил ее в том, что она в корыстных целях заманила Франко в ловушку, молодая женщина пребывала в панике и ощущала лишь холод и дурноту.

Дрожащими пальцами Оливия сжала пульсировавшие виски, но, услышав, что Тед захныкал, попыталась взять себя в руки. Не обращая внимания на Пьетро, наблюдавшего за тем, как шофер выгружал ее многочисленные пожитки и передавал их слуге в легкой белой куртке, она забралась обратно в лимузин, смахнув ресницами набежавшие слезы.

Крошка Тедди явно проголодался, он сучил ножками и засунул один кулачок в рот. Произнося какие-то веселые, успокаивающие слова, Оливия безуспешно пыталась расстегнуть ремни безопасности. Тем временем лицо Теда покраснело, а хныканье превратилось в неутешный плач.

— Сейчас я освобожу тебя, миленький, — пообещала Оливия с явно не оправданным оптимизмом, стараясь не выдать дрожащим голосом то отчаяние, с которым она дергала за неподдающуюся застежку.

— Позвольте мне.

Ближайшая к сиденью дверца отворилась, и Пьетро за пару секунд справился с проклятыми ремнями, умело вынул ребенка из люльки и прижал к себе. Чудесным образом Тед тут же перестал плакать. Удивленно моргавшая Оливия заметила, как ее ненаглядный сыночек прильнул личиком к шее Пьетро. Кроме того, ее совершенно ошеломила улыбка, в одно мгновение преобразившая жесткого мачо чуть ли не в доброго, заботливого отца семейства. У нее даже дыхание перехватило и закружилась голова. Пьетро ни разу не улыбнулся мне, подумала она. Ни единого раза. А как это было бы здорово! От этой мысли ее сердце неровно и больно забилось.

Но Оливия тут же себя одернула. Я что, полная дура, какой меня всегда считали родители? Конечно же, он не станет так улыбаться мне. Пьетро Мазини не стал бы и говорить со мной, если бы мог избежать этого. Он же считает меня отребьем, пытающимся пробиться «из грязи в князи».

Выбираясь из машины, она приказала себе немедленно спуститься с небес на землю. Пьетро Мазини — твой враг и с самого начала дал ясно это понять. Ты не можешь тратить мозги на всякие дурацкие фантазии. Ты должна быть начеку, если хочешь справиться с этим невероятно деспотичным итальянцем. Одна надежда на то, что другие члены семьи Мазини не из одного с ним теста.

С гордо поднятой головой она протянула руки к сыну. Пьетро внимательно оглядел ее бледное лицо, ресницы со следами слез и вялый рот и проронил невыразительным тоном:

— Я отнесу его в дом. Вы просто валитесь с ног.

А кто в этом виноват? Оливия метала мысленные громы и молнии, когда Пьетро с радостно пускавшим пузыри Тедди на руках зашагал по усыпанной гравием дорожке к распахнутым двойным дверям виллы. Словно триумфатор, возвращающийся с военными трофеями, раздраженно подумала она, стараясь не отставать и едва удерживаясь от желания отдубасить кулаками эту широченную спину.

Торопливо поднимаясь за Пьетро по широким каменным ступеням, она споткнулась. У нее просто захватило дух, когда он, полуобернувшись, поддержал ее свободной рукой и мрачно бросил:

— Нечего так спешить, мы уже дома.

Никак не может дождаться, угрюмо решил Пьетро. Его губы вытянулись в тонкую линию. Но, заметив ее утомленное лицо, выступившие на лбу капельки пота, легкое дрожание ее подбородка и безнадежно опущенные плечи, он невольно смягчился. Оливия успела потерять свою ленту, ее золотистые волосы рассыпались по плечам, а отдельные пряди прикрыли большие серые глаза.