— Ну, пожалуй, штуки три на акр наберется. По скромному подсчету.

— Три на акр? По скромному подсчету?

— Ну, может быть, две.

— Сколько же это выйдет на весь участок?

— Сейчас поглядим. Две на акр. Шестьсот сорок акров. Приблизительно полторы тысячи.

— Полторы тысячи гремучих змей?

— Акр тоже штука изрядная. Две гремучие змеи на акр — это не так уж много. Они не часто будут вам попадаться.

— А что тут еще есть у нас ядовитого?

— Да больше, кажется, ничего. Все остальные зверюшки безвредные. Да и гремучие змеи тоже не так уж опасны, если на них не наступишь.

— Ладно, — сказал дядя. — Ступай вперед да хорошенько смотри под ноги. Увидишь змею — гляди не наступи на нее. Я вовсе не хочу, чтобы ты погиб одиннадцати лет от роду.

— Хорошо, сэр. Я буду смотреть внимательно.

Мы повернулись и пошли назад к «форду». Ни одной змеи я на обратном пути не увидел. Мы сели в машину, и дядя закурил сигарету.

— Из этой унылой пустыни я сделаю сад.

— Да, сэр.

— Я знаю, какие передо мной трудности, и знаю, как их преодолеть.

— Как?

— Ты, конечно, думаешь о рогатых жабах или гремучих змеях?

— Я думаю о трудностях.

— Первым делом найму несколько мексиканцев, чтобы они поработали тут как следует.

— А что они будут делать?

— Сначала расчистят целину. Потом поищут воду и выроют мне колодец.

— Где выроют?

— Прямо в земле, — сказал дядя. — Когда у нас будет вода, я велю им вспахать землю и приступим к посадке.

— А что вы будете растить? Пшеницу?

— Пшеницу? — вскричал дядя. — На что мне пшеница? Хлеб стоит пять центов булка. Я посажу гранатовые деревья.

— А почем идут гранаты?

— Трудно сказать. Гранаты фактически не известны в этих краях. Может, по десять, пятнадцать, а то и двадцать центов штука.

— А что еще вы думаете сажать?

— Я задумал посадить много разных деревьев.

— Персики?

— Да, акров десять.

— А как насчет абрикосов?

— О, еще бы! Прелестнейший фрукт — абрикос. Изящной формы, чудесного вкуса и с восхитительной косточкой. Акров двадцать я засажу абрикосами.

— Не пришлось бы только мексиканцам повозиться с водой. Найдется она тут под землей?

— Конечно, найдется, — сказал дядя. — Важно начать. Я предупрежу рабочих, чтоб они остерегались гремучих змей. Гранаты, — повторил он. — Персики. Абрикосы. Что бы такое еще?

— Инжир?

— Тридцать акров инжира.

— А как насчет тутовых ягод? Шелковица — очень красивое дерево.

— Тутовые ягоды, — сказал дядя. Он прищелкнул языком от удовольствия. — Красивое дерево, что и говорить. Дерево, которое я хорошо знал на родине. Сколько бы акров ты предложил?

— Акров десять.

— Отлично. Что еще?

— Оливы вот тоже красивые.

— О да, конечно. Десять акров олив. Еще?

— Ну, яблони вряд ли станут расти на такой земле.

— Не станут. Да я все равно не люблю яблок.

Он включил мотор, и мы пустились по сухой целине к такой же сухой дороге. Машина слегка подпрыгивала, пока мы не достигли дороги, а там мы поехали побыстрее.

— Вот еще что, — сказал дядя. — Когда мы приедем домой, ничего не говори об этой ферме нашим.

— Хорошо, сэр.

«Ферма? — подумал я. — Какая ферма?»

— Пусть это будет для них сюрпризом. Ты ведь знаешь, какова твоя бабушка. Я лучше сначала сделаю все, как задумал, а когда все будет готово, привезу на ферму всю семью и преподнесу им сюрприз.

— Хорошо, сэр.

— Ни одной душе ни слова.

— Хорошо, сэр.

Так вот, пришло время, и мексиканцы стали расчищать целину. За два месяца они расчистили что-то около десяти акров. Было их семеро. Работали они лопатами и мотыгами. Зачем их заставляли это делать, они понятия не имели. Все это им казалось очень странным, но они не роптали. Деньги им платили, а остальное их не касалось. Это были двое братьев со своими сыновьями. Однажды старший брат, Диего, очень вежливо спросил моего дядю, чем они тут, собственно говоря, занимаются.

— Сеньор, — сказал он, — простите, пожалуйста, зачем мы корчуем эти кактусы?

— Я буду возделывать эту землю, — сказал мой дядя.

Другой мексиканец спросил Диего по-мексикански, что сказал дядя, и Диего ему объяснил.

Они решили, что не стоит беспокоиться и говорить моему дяде, что у него из этого ничего не выйдет. Они спокойно продолжали корчевать кактусы.

Однако кактусы недолго оставались поверженными. На расчищенном месте буйно прорастали свежие колючие побеги. Дядю это прямо поразило.