Проект Биндемана не был принят, и вслед за тем начался целый конкурс проектов на достройку рязанской колокольни. В 1835 г. Комиссия проектов и смет Главного управления путей сообщений и публичных зданий, в обязанности которой входило рассмотрение этих предложений, выдвинула свое предложение, возможным автором которого был архитектор Висконти. По этому предложению второй ярус разбирался, колокольня предлагалась пятиярусной, с сохранением, впрочем, ее общей первоначальной высоты, а ее архитектура приобретала откровенно ампирный характер. Это предложение не получило поддержки в Рязани, где жертвователи, очевидно, не соглашались с уничтожением уже построенного второго яруса.

Значительный интерес представлял проект архитектора К. А. Тона, который с уверенностью зрелого мастера сумел поставить на два существующих этажа третий, достигнув единства общей композиции. Добавлять четвертый ярус или шпиль Тон, очевидно, не решился, так как вызывала опасения ненадежность грунтов, уже едва не приведшая к катастрофе самого собора. Н. И. Воронихин, ставший к этому времени губернским архитектором Рязани и академиком архитектуры, обратил внимание рязанского архиепископа на то, что проект Тона, при всей его стилистической законченности и всем совершенстве, не отвечает градостроительным задачам, а в известной мере и особенностям грандиозного Успенского собора. Вследствие этого архиепископ возбудил ходатайство, чтобы „для большей благовидности и красоты городу, и дабы более соответствовала она высоте собора" сделать на колокольне четвертый ярус и шпиль. Проект надстройки взялся составить губернский архитектор.

Воронихин сделал проект всей четырехъярусной колокольни. Он нашел остроумное решение задачи, вполне соответствовавшее новейшим достижениям строительной техники того времени. Он предложил сделать четвертый ярус не из камня, а из железа! На своде третьего яруса был основан сложный металлический каркас, на котором монтировался шпиль. Вокруг этого основного каркаса, на высоте четвертого яруса, крепился дополнительный – для стен, сделанных из листового железа. Из листового железа отдельном каркасе были выполнены и стволы колонн и их детали. Общая высота колокольни со шпилем и крестом получилась, таким образом, 75,5 м, то есть на четыре с лишним метра больше, чем у Воротилова и в остальных проектах, и почти на 29 м больше, чем по проекту Тона, что уже вполне удовлетворило жителей Рязани. В натуре колокольня за счет увеличения шпиля была сделана еще выше и достигла высоты 83,2 м.

104. Святые ворота с церковью Иоанна Предтечи. 1695

105. Церковь Иоанна Предтечи. Деталь

Тема архитектурного решения Воронихина была подсказана, безусловно, мастерским эскизом Тона. Он, по существу, полностью повторил третий ярус, как его замыслил Тон, и затем еще раз использовал тот же мотив, в несколько уменьшенных пропорциях, для четвертого яруса. Шпиль Воронихин задумал, пользуясь как аналогией шпилем Коробовскога Адмиралтейства в Петербурге, каким он был показан на чертеже Захарова, вероятно, известном Воронихину еще по Академии, то есть с перехватом внизу. Однако если в проекте Тона благодаря удачным пропорциям все три разнородных этажа сливались в единую, внутренне увязанную композицию, то у Воронихина первый ярус воспринимается как своеобразный пьедестал для остальных трех. Впрочем, достичь иного решения можно было только при уменьшении высоты колокольни, за счет переработки пропорциональных соотношений этажей, чего Воронихин, разумеется, не хотел.

Колокольня Рязанского кремля (илл. 98,99) – замечательное произведение искусства. В ней удивительно уже то, что хотя она строилась, как средневековые готические соборы, в течение жизни нескольких поколений, ее общая композиция сохранила единство и цельность выражения. Исключительно велико ее градостроительное значение, которое сравнимо со значением колокольни Ивана Великого для Москвы или построек Коробова и Захарова для Петербурга.

Подобных колоколен в стиле классицизма нет в других городах нашей родины, и если в постройках нарышкинского стиля встречаются примеры высотных решений (в Ново-Девичьем монастыре в Москве и др.), если интересные аналогичные примеры создала эпоха барокко (у Растрелли, Чевакинского, Ухтомского), то для классицизма такая тема была впервые разработана в Рязани и осталась по чистоте и строгости стиля уникальной. Трудно было подобрать лучший вариант колокольни для сооруженного в нарышкинском стиле Успенского собора, для которой зодчие конца XVII в. бесспорно, выбрали бы высотную композицию.

106. Восточная стена Солотчинского монастыря

В колокольне рязанского собора замечательна строгость стилевой характеристики, оказавшейся сродни тому направлению развития петербургского классицизма, которое получило свое выражение в постройках Росси и его последователей.

Тенденции ампира, сами по себе интересные, но, разумеется, совершенно чуждые особенностям архитектуры собора, в рязанской колокольне себя почти совершенно не проявили, что способствовало во многом органичной связи обоих сооружений, насколько это вообще возможно для зданий, построенных в разных стилях.

107. Ворота восточной стены Солотчинского монастыря

Детали колокольни, как и скульптуры ее третьего яруса, хорошо нарисованы и мастерски выполнены. Отлично найдены пропорции шпиля, который был позолочен во время последних реставрационных работ, после чего „петербургский" стиль колокольни стал особенно ощутим. Колокольня была в середине XIX в. выкрашена в желтый цвет, с белыми деталями, который в конце XIX в. был заменен на красный.

Колокольня Успенского собора была последним значительным произведением классицизма Рязани. Во второй половине XIX в. для построек города был характерен эклектизм. Значительных произведений искусства создано не было.

В окрестностях Рязани сохранилось немало замечательных памятников архитектуры, искусства, истории. Среди них – церковь Покрова в селе Храпове (илл. 100) Рязанского района, расположенном примерно в 5 км от Рязани, вблизи дороги на г. Михайлов.