– Вы думаете, у нас получится? – шепотом спросил Орхан Кямал.

– Уверен, что получится, – ответил Дронго. – Насколько я понял, в вашей стране эти детекторы пока широко не используются.

– Они запрещены законом, – пояснил начальник полиции, – их можно применять только с согласия самого подозреваемого.

– Во многих европейских странах существует подобная практика, – заметил Дронго. – Считается, что права человека важнее одного преступника, которого можно найти с помощью подобного детектора.

– У нас этими приборами пользуется только служба безопасности, – ответил Орхан Кямал, – и под очень строгим контролем прокуратуры.

– Поэтому я предложил подобный план, – напомнил Дронго, – он даже гораздо более эффективный, чем обычная проверка на детекторе. Нужно учитывать психологию людей, их тайные страхи и комплексы.

Они просидели в соседней комнате около десяти минут.

– По-моему, достаточно, – сказал Дронго, взглянув на часы, – теперь мы можем войти в зал и все проверить. В результате наша проверка займет от силы часа полтора или два вместо тридцати или сорока часов, которые мы могли бы потратить на проверку тринадцати подозреваемых.

Они вошли в зал.

– А теперь, господа, – обратился к собравшимся Дронго, – прошу всех перейти в соседний зал.

– Вам не кажется, что это больше похоже на издевательство? – поинтересовался Веземан, но поднялся вместе со всеми, выходя из зала.

Марина подошла к Дронго:

– Не знаю, что вы придумали, но хочу вам сказать, что эти глупые фокусы пора прекращать. Меня вызовите первой на проверку, я хочу еще успеть искупаться в море.

– Обязательно, – пообещал Дронго.

Когда все вышли, сотрудники полиции собрали тринадцать «жучков», вмонтированных в кресла сидевших в них подозреваемых. Теперь оставалось прослушать телефонные записи, если кто-то разговаривал по телефону именно в это время. Из тринадцати достали свои телефоны и позвонили только шесть человек: Роберт Чаржов, Марина Фарбер, Феликс Олегов, Михаил Арташесович Бабаян, Берндт Кирхгоф и Наим Айдамиров. Теперь оставалось прослушать эти записи.

Кирхгоф звонил своему брату в Лейпциг и просил его уточнить насчет новой машины, которая была заказана в Мюнхене. Наим Айдамиров интересовался у супруги успехами их мальчиков. Михаил Арташесович звонил своей матери в Ереван, чтобы узнать о ее здоровье. Марина Фарбер набрала номер Бочкарева. Их разговор был достаточно интересным. Она сообщила ему, что по предложению Дронго всех подозреваемых будут проверять на детекторе лжи. Бочкарев громко рассмеялся и сказал, что это нужно было сделать еще вчера, но детекторы – не самые совершенные приборы, и некоторые умудряются обманывать даже такие новые технологии. Марина нервно заметила, что ее могут спросить об отношениях с президентом клуба. «Скажи им, что ты спишь со мной, – бесцеремонно и нагло предложил Бочкарев, – пусть они все завидуют». Роберт Чаржов позвонил… Борису Андреевичу Скульскому, чтобы узнать о его здоровье. Услышав, кто именно ему звонит, Скульский всхлипнул от неожиданности. Затем так же неожиданно спросил: «Скажите честно, Роберт, вы не убивали Эмика Юхнина?» – «Нет, – удивленно ответил Чаржов, – я никого не убивал». – «В таком случае искренне рад за вас», – сказал растроганный Скульский, и на этом их разговор закончился. Шестым позвонившим был Феликс Олегов, самый неприметный и тихий из собравшихся. Он набрал номер и ждал, пока ему ответят. Затем послышался его торопливый шепот: «Они собираются проверить всех нас на детекторе. Что мне делать?» – «Когда будет проверка?» – поинтересовался собеседник Феликса. – «Прямо сейчас. Они готовят свою аппаратуру. Вы можете себе представить, что со мной будет? Меня посадят в турецкую тюрьму прямо сегодня». – «Не волнуйся, завтра мы уезжаем. Постарайся не попасть в число первых проверяемых. А потом можно будет немного потянуть время, и я тебя оттуда вытащу. Скажу, что нам нужны срочные документы на английском языке для предстоящего матча с «Фейеноордом». Турки стараются сделать все, чтобы не сорвать предстоящие матчи. Думаю, что тебя отпустят, а когда мы уедем, они могут уже тебя и не дождаться обратно». – «Вы обещаете меня выручить?» – спросил Олегов. – «А до сих пор кто тебя выручал?» – «Да, я, конечно, помню. Но как я смогу обмануть детектор? Они сразу узнают, что именно я его отравил». – «Не нужно ничего говорить по телефону, – посоветовал собеседник, – тебя могут услышать соседи. Сиди спокойно и не дергайся. Я же сказал, что смогу тебя оттуда вытащить. В любом случае тебе нужно молчать. Ты ничего не знаешь и ничего не видел. А их детектор просто врет. Можешь смело утверждать, что их техника не работает. Пусть доказывают обратное. Пока докажут, мы сто раз отсюда уедем. Ты все понял?» – «Я боюсь, что меня вызовут первым». – «Замолчи и сиди спокойно. Я тебе уже обещал, что вытащу тебя оттуда, как только они начнут свою проверку». – И разговор закончился.

– Я не мог даже подумать, что все так просто, – улыбнувшись, сказал Орхан Кямал. Как это вы смогли придумать такой хитроумный трюк?

– Мне показалось, что нужно использовать напряжение, которое создалось в отеле после вчерашнего покушения на меня, – пояснил Дронго. – Теперь неизвестный убийца знал, что, кроме него, здесь есть еще и другой убийца, которого уже арестовали. Понятно, что такая ситуация его будет нервировать. И как только мы предложим им пройти испытание на детекторе, настоящий отравитель обязательно позвонит своему покровителю. Ведь понятно, что среди тринадцати человек нет ни одного, кто мог бы принимать ответственные решения и влиять на политику клуба. А человек, который приказывал дважды отравить Епифанцева, безусловно, преследовал какие-то свои, далеко идущие планы. И это не мог быть обычный футболист или даже тренер команды. Может, за исключением Сергея Чирко, для которого неудачи Веземана могли сыграть важную роль. Но это было бы нашим единственным проколом. К счастью, мы оказались правы. Отравителем был не Чирко, а пресс-секретарь Феликс Олегов. Именно он чаще других заглядывал в раздевалку команды, хотя по должности ему необязательно там бывать. И именно он дважды отравил Епифанцева. Мы пока не знаем, почему он убил Юхнина, зато знаем, кто именно давал ему эти приказы. И теперь я наконец могу сказать почему. Могу объяснить мотивы поведения заказчика этих преступлений.

– Тогда расскажите и нам, – попросил начальник полиции.

– Дело в том, что у вице-президента клуба Богуцкого не хватает акций, чтобы стать во главе клуба, оттеснив нынешнего президента. Но в случае частых поражений и скандалов Бочкарева заставят уйти, ведь его так не любят в мэрии. И тогда реальным претендентом станет Григорий Трофимович Богуцкий. Чем больше неудач у клуба в этом году, тем реальнее его шансы занять место Бочкарева. Я узнал голос Богуцкого. Именно он приказывал пресс-секретарю проводить эти акции против Епифанцева. Теперь у нас есть доказательства. И вы можете не тратить время на многочасовые и изнурительные проверки всех свидетелей на детекторах, тем более что они запрещены вашими законами.

И еще я обратил внимание на небольшой штрих. Олегов сказал мне, что шел сразу за Мариной, когда выходил из конференц-зала, что было неправдой. Ведь он сумел одним из первых оказаться рядом с умирающим. И тогда я спросил самого себя: почему он лжет? И не нашел ответа на этот вопрос.

– Приведите пресс-секретаря, – приказал начальник полиции, – а потом пригласите господина Богуцкого.

Через несколько минут в комнату вошел Олегов. Он пытался улыбаться, но у него дрожали губы и по всему лицу плыли красные пятна.

– Мы решили начать проверку именно с вас, – сказал Дронго. – Сейчас вас подключат к детектору и мы сможем выяснить степень вашей искренности.

– Нет, – отшатнулся Феликс, – я все скажу. Не нужно включать детектор. Я не виноват. Он взял меня на работу с таким расчетом, что я помогу ему стать президентом клуба. Это все Богуцкий, я ни в чем не виноват.

– Почему вы убили Юхнина? – спросил Дронго.

– Испугался, что он меня выдаст, – тяжело дыша, ответил пресс-секретарь. – До этого я несколько раз расспрашивал его про различные лекарства и боялся, что он догадается, кто именно травил Епифанцева. А когда вечером сказали, что появился новый эксперт, я понял, что больше ждать нельзя. Когда мы выходили из зала, я бросил яд в его стакан. Думал, что он его даже не тронет, но он вернулся и выпил весь яд. Я этого не хотел, честное слово, не хотел!