– Золотце, ты что это завелась-то? – Сеня удивленно похлопал глазами, словно сенбернар, увидевший, как соседский кот внаглую жрет из его миски. – Чего такого я опять сотворил?

– Ах, вы даже не поняли, что нанесли беззащитному поэту страшную обиду? – стервозная правдолюбица всплеснула руками. – Гомер, между прочим, пытался спасти всех нас и вашего друга, – она театрально указала на растерянного Жомова, – от неминуемого падения в пропасть. Единственным выходом было направить колесницу вдоль скалы, и в том, что на дороге оказался ваш пес, Гомер не виноват. Он не пытался задавить вашу собаку, сударь. Еще раз повторюсь, что достойнейший поэт пытался лишь спасти нас, а вы за это пообещали его ослепить, предварительно ударив по голове…

– Ну вот. Опять сейчас компенсации требовать будет, – обреченно вздохнул Сеня.

– Именно так! – воскликнула Немертея, вновь переходя на «ты». – Ты должен извиниться перед поэтом и…

– Все! Понял! – так рявкнул Рабинович, что титанида от неожиданности замолкла.

А Сеня, зло посмотрев на нее, пошарил по карманам форменки и достал оттуда позеленевшие десять копеек. Резко развернувшись, чеканя шаг, он подошел к колеснице и, схватив Гомера за грудки, притянул его к себе так, чтобы перепуганное лицо поэта оказалось прямо напротив оскаленной не хуже моей физиономии кинолога.

– Извини, друг, – прошипел Рабинович прямо в лицо Гомера. Поэт попытался что-то ответить, но едва он открыл рот, как мой Сеня тут же запихнул туда десять копеек.

– Вот тебе компенсация и за моральный, и за физический ущерб. И за сегодняшний случай, и на десять лет вперед. Ты удовлетворен? – полюбопытствовал Рабинович. Гомер, не решившись еще раз открыть рот, чтобы туда не засунули еще что-нибудь, например, булыжник с дороги, молча закивал головой. Сеня отпустил его и повернулся к Немертее.

– Я извинился. Теперь мы можем ехать дальше? – поинтересовался он у титаниды.

Та задумчиво посмотрела в лицо моему хозяину и перевела взгляд на Гомера. Античный поэт то ли от шока, то ли просто получая от этого удовольствие, продолжал кивать головой. Немертея кротко вздохнула.

– Пойми меня. Я не хочу сказать, что ты плох сам по себе, – смиренно проворковала она. – Может быть, в твоих краях, в Ментовии, действительно люди ведут себя грубо по отношению к соотечественникам, но мы находимся в центре цивилизованного мира и…

– Так нам можно ехать дальше или нет? – едва не срываясь на рык, поинтересовался мой Сеня.

Может быть, до него наконец стало доходить, что именно собой представляет новая пассия?

– Вот и снова ты груб, – вздохнула Немертея, но развивать свою мысль не стала, обреченно махнув рукой. – Ладно, надеюсь, у меня еще будет время, чтобы сделать из мента цивилизованного члена общества. Ну а пока поехали.

– Спасибо, – Рабинович отвесил девушке земной поклон и повернулся к Жомову. – Чего застыл? Давай трогай!

– Что потрогать? – не понял омоновец.

– Пистолет свой! – рявкнул Сеня.

Жомов полез в карман, и Попов едва не подавился собственным языком от смеха. До Ивана наконец дошло, что над ним издеваются. Омоновец начал спешно багроветь.

– Жевательницу закрой, кабан перекормленный, – рявкнул он на Андрюшу. – Или я тебе туда оба берца засуну!

– Ну вот, опять я крайний, – поперхнулся Попов и посмотрел на титаниду, забирающуюся в колесницу. – Немертеечка, за меня заступиться не хочешь? Я ведь тоже униженный и оскорбленный.

– Руку бы лучше подал, – отмахнулась от него титанида, все еще страшно разочарованная неудачной попыткой приобщить Рабиновича к цивилизации.

Попов горестно вздохнул и, схватив Немертею за запястье, одним мощным рывком загрузил ее в колесницу. Мой Сеня прошествовал мимо, даже не посмотрев в сторону грустной титаниды-правдолюбицы, и забрался на спину своей кляче. Несколько секунд наш караван безмолвной скульптурной группой красовался посреди дороги, а затем Жомов подхлестнул свою лошадь и вновь возглавил пелетон. Правда, теперь мы не неслись вперед с бешеной скоростью, а еле плелись вниз, к не подозревающей еще о приближении ментов колонии кентавров с требующимся нам Хироном во главе.

Немертея была права, когда говорила, что поселение парнокопытных мутантов находится недалеко от входа в лощину. Вот только после встречи с бандой распоясавшихся расистов и рэкетиров на той стороне гор я здорово сомневался в том, что нам у Хирона окажут «самый радушный прием», на который так рассчитывала правдолюбивая титанида. После недавней стычки даже неоднократные Жомовым заверения жены в том, что он бросает пить, выглядели куда правдоподобнее! Мои менты, пожалуй, считали так же, поэтому на территорию поселения въезжали с большой осторожностью. Ваня даже на всякий случай предложил сразу при прибытии двум-трем уродам задние копыта с передними поменять, но Сеня, прислушавшись к голосу «титановой совести», уговорил соратника повременить с проведением в жизнь омоновской методики профилактики преступлений.