– Жомов, ты не мент, а жлоб натуральный! – ворчливо определил он Ванино место в жизни. – За лишний глоток бухла скоро и тестя родного удавишь.

– Сень, да я просто пить очень хотел, – смущенно попытался оправдаться омоновец.

– Вот воду бы и пил, – отрезал мой хозяин. Жомов поперхнулся.

– С ума сошел? – возмутился он. – Да я такой гадости в жизни в рот не возьму. Уж лучше убейте меня сразу, чем так издеваться!

– В роддоме тебя убивать надо было, – фыркнул Сеня. – Сейчас уже поздно. Срок за тебя дадут.

Жомов решил дальше на эту тему не дискутировать, потому что не хуже моего знал, что спорить с Рабиновичем – все равно, что блох граблями вычесывать. Кстати, о блохах! Каждый раз, попадая в новый мир, я так сильно начинал нервничать из-за возможного налета на мою чудесную шкуру полчищ этих беспринципных паразитов, что на некоторое время просто терял и покой, и сон. А все оттого, что Сеня уже целый год экономил на мне, не покупая новый антиблошиный ошейник. Правда, раньше меня спасал Ахтармерз Гварнарытус, наш персональный огнедышаший дракон, волшебник и химчистка в одном флаконе, но теперь его с нами не было и, похоже, о собственной шкуре придется заботиться самому.

Поначалу, попав в пустыню, я жутко перепугался. Как-то мне рассказывал один знакомый бульдог, пару раз катавшийся со своим хозяином на экскурсию в Каракумы, что в пустыне водятся такие огромные блохи, что рыжий таракан выглядит по сравнению с ними, как инфузория-туфелька рядом со слоном. Не скажу, что тогда я ему безоговорочно поверил, но, оказавшись в сходных погодных условиях, невольно вспомнил этот разговор и стал внимательно присматривать за каждой трещинкой в песке, опасаясь нашествия песчаных блох, способных сожрать меня заживо.

Однако пустыня оказалась абсолютно пустынной. Супер-блохи на меня не спешили напасть, и я слегка расслабился. Ровно до того момента, как приготовился забраться на ковры внутри шатра и спокойно отдохнуть часок от трудов праведных. Вот именно это у меня и не получилось!

В отличие от людей, которые могут сесть на скамейку, даже не посмотрев, что она окрашена, я всегда сначала обнюхиваю то место, куда собираюсь поместить свой зад, а затем только устраиваюсь поудобнее. Так было и в этот раз. Я опустил морду пониже, стараясь поточнее определить, чем именно пахнет ковер, как вдруг увидел десятка два наглых ухмыляющихся блох, плотоядно потиравших передние конечности. Они торчали на ворсинках ковра в каких-то двух сантиметрах от моего носа, и им ничего бы не стоило, подпрыгнув вверх, надолго затеряться в моей шкуре. Однако эти кусачие хозяева коврово-шерстяных покрытий решили, видимо, слегка полюбоваться моим испуганным видом и просчитались! Испуганно тявкнув (честное слово, не сдержался!), я отскочил назад, оставив прожорливых блох с носом. То есть и без носа тоже. Поскольку убрал его подальше от ковра.

– Сеня, что это с Мурзиком творится? – удивленно поинтересовался Жомов, глядя на мои балетные прыжки.

– Что со мной творится?.. Вот это ни кота себе! Ванечка, дорогой ты мой бык комолый, если тебе плевать на состояние твоей реденькой шерсти, натыканной на теле кое-как, то мне моя шикарная шуба еще пригодится! Я ее снять и в химчистку отдать не могу.

– Фу, Мурзик! – это мой Сеня заорал. Ну никак ему и дня не прожить на свете, чтобы не показать всем, какой он самый главный!.. – Иди ко мне.

Бегу! Я еще не сумасшедший, чтобы блохам на растерзание кидаться, как Анна Каренина под трамвай…

– Ко мне! – снова заорал Сеня, но в этот раз я не только свою позицию объяснять не стал, а и вовсе к хозяину спиной повернулся. Пусть знает, что у меня свои жизненные принципы есть.

– Ну и хрен с тобой. Хочешь сидеть на солнце, так и сиди там, – сдался Рабинович, а друзьям пояснил:

– Да не обращайте на него внимания. Запахи ему тут, наверное, не нравятся. Не привык еще…

И не привыкну!.. Впрочем, дальше спорить я не стал. Пусть мой Сеня думает все, что хочет, лишь бы оставил меня в покое. А чтобы не мозолить ему глаза, я и вовсе за шатер решил уйти, тем более что разведку кому-нибудь сделать надо. Это люди, как я уже говорил, часто любят на волю случая полагаться, а мне обстоятельность присуща. А если за этими аборигенами не присматривать, то они могут таких дел натворить, что нам голодная смерть в пустыне райской жизнью покажется.

Кстати, аборигенами я их зря назвал. Насколько мне помнится, аборигены съели Кука, а этим пугалам в длинных халатах-плащах и дурацких повязках на головах до появления известного путешественника явно не дожить. К тому же караванщики не были даже местными жителями, чтобы от меня заслужить высокое имя аборигена.

Я обежал вокруг шатра, пытаясь отыскать что-нибудь интересное, но ничего, кроме пенометателей-верблюдов и их погонщиков, не нашел. В тюках тоже ничего ценного для меня не оказалось, даже съедобным не пахло, поэтому я решил вернуться поближе ко входу в островерхую палатку и попытаться услышать разговор ментов с Нахором.

С момента моего позорного бегства от блошиной орды ничего внутри шатра не изменилось. Трое ментов по-прежнему сидели в одном углу, а караван-баши – в другом. Доблестные милиционеры продолжали глотать халявное вино, а радушный хозяин подобострастно смотрел им буквально в рот, стараясь предугадать любое желание гостей. Впрочем, особо напрягаться ему не приходилось, поскольку моим ментам совершенно ничего, кроме выпивки, не требовалось. Андрюша, правда, пару раз пытался раскрутить хозяина и на закуску, но Сеня тут же, завидев нетерпеливые шевеления криминалиста, одаривал его таким горячим взглядом, что я даже чуть-чуть испугался, как бы под этим пламенным взором поповская туша не превратилась в хорошо прожаренный бифштекс.