Шрифт:
— Но я же ничего не знаю! Все прятали вы вместе с Вурцем и Готцелем! Я не имею понятия, куда вы все…
— Простите, доктор, — перебил Альфреда Роде Крайхен, — а вы что, хотели бы, чтобы все это попало в руки русских?
— Да нет, что вы! Ни в коем случае!
— Вот видите, доктор! Мы тоже не хотим, чтобы культурное достояние нации попало к врагу.
— Да, но что же вы хотите от меня?
— Вы, доктор, останетесь здесь и, когда русские будут вас расспрашивать, где спрятаны сокровища, честно расскажите все, что знаете.
— Но я же ничего не знаю!
— Ну, как не знаете! Вы знаете, где хранятся экспонаты Прусского музея…
— Да, но не все, а только те, которые оставлены в подвалах замка!
— Вот и отлично!
— Да, но…
— Господин Роде, я вам сейчас расскажу об одном объекте, который находится совсем недалеко отсюда. Вы знаете улицу Розенштрассе? Она выходит на Штайндамм неподалеку от Штайндаммской кирхи.
— Знаю.
— Так вот. Там есть глубокий подземный бункер. Его построили еще в сорок третьем как бомбоубежище. Можете смело вести туда русских. Они найдут там то, что ищут!
— Я не понимаю.
— Ну, дорогой доктор! Там мы спрятали кое-какие картины, скульптуры и некоторые экспонаты…
— Но…
— Я понимаю вас, господин Роде! Речь идет о заурядных работах, в основном, копиях и не имеющих большой культурной ценности экспонатах.
— Но я не знаю, где этот бункер! Как я его найду?
— Не волнуйтесь, вам его покажут завтра же.
— Все равно это как-то…
— Я еще раз говорю вам: не беспокойтесь! Если вы сделаете, как мы говорим, все будет в порядке.
— Хорошо, о чем я должен еще рассказать русским, кроме бункера на Штайндамм?
— Расскажите все, что знаете: что СД вывезла все основные ценности из Кёнигсберга в Саксонию, что Янтарную комнату последний раз видели в северном крыле замка, что некоторые ценности спрятаны где-то в пригородах Кёнигсберга…
— Но они же начнут искать!
— Ну и пусть ищут! Они ничего не найдут, потому что никогда не узнают точно, где спрятаны ценности. Они будут их искать везде — здесь, в Восточной Пруссии, в генерал-губернаторстве, в Саксонии и Тюрингии… Но им никогда не узнать, где конкретно спрятано достояние рейха! Даже если они, как кроты, перероют всю землю!
— Господин оберштурмфюрер, вы говорите так, будто русские навсегда останутся здесь!
— Ну что вы, доктор, мы вышвырнем их, как только подойдут наши дивизии из Курляндии!
— Дай бог, дай бог!
Крайхен и Роде проговорили еще минут двадцать. Как раз ровно столько, сколько потребовалось солдатам, чтобы вынести все мешки во двор Геолого-палеонтологического института и разжечь там огромный костер. В этом костре погибли все учетные и инвентарные книги Прусского музея и Художественных собраний Кёнигсберга, дела с перепиской между отделом реквизиций и просмотра Оперативного штаба рейхслейтера Розенберга, Министерством оккупированных восточных областей и кёнигсбергскими музейными учреждениями. Именно тогда, третьего апреля 1945 года, навсегда были утрачены многие документальные свидетельства нахождения в Кёнигсберге многочисленных культурных ценностей из самых разных стран мира, и уже никто не может точно сказать, сколько их было на самом деле.
Глава 8
Объект «Б-Зет»
Грохот стоял неимоверный. Повсюду рвались снаряды, слышался леденящий душу вой «сталинских орг'aнов» [191] , не прекращающийся ни на минуту гул артиллерийской канонады, треск пулеметных и автоматных очередей. В середине большого окна, заложенного совсем недавно красным кирпичом, зияла узкая щель амбразуры. Оттуда при каждом близком разрыве в комнату влетал поток горячего воздуха и кирпичной пыли. При этом чувствовалось, как содрогаются стены, готовые вот-вот рухнуть и завалить всех тех, кто находился в данный момент в помещении. При этом с потолка то и дело осыпалась штукатурка, а иногда падали целые куски потолочного покрытия, засыпая пол мелкими обломками.
191
Так гитлеровцы называли советские реактивные минометы — «катюши».
Оберфюрер Бёме, одетый в камуфляжную куртку грязнокоричневого цвета и грубые серые штаны, заправленные в высокие горные ботинки, в каске с застегнутым под подбородком ремешком, опустил руки с биноклем, в который он в течение нескольких минут рассматривал полыхающий город.
— Все. Надо уходить. Русские уже на Кайзер-Вильгельм-платц. Если мы…
Он не успел договорить. Страшный грохот поглотил все вокруг. Как будто гигантская кувалда с размаху ударила по потолку, стены заходили ходуном, откуда-то сверху посыпались обломки кирпича. В примыкавшем к комнате коридоре послышался чей-то истошный крик.
В помещении Королевского замка, в котором был оборудован наблюдательный пункт, вместе с оберфюрером Бёме, командиром сводного полка, сформированного из подразделений полиции, СД и СС, дислоцированных в Кёнигсберге, и получившего название «полка Бёме», находились несколько офицеров его штаба, а также генерал-майор ОРПО [192] Шуберт и майор охранной полиции Фойгт, командовавший остатками 31-го полицейского полка.
Во второй половине дня девятого апреля стало очевидным, что падение Кёнигсберга — дело нескольких часов. Части Красной Армии, четвертый день штурмующие город, практически уже заняли столицу Восточной Пруссии. В руках обороняющихся оставалось всего несколько опорных пунктов в центре города — бастион «Штернварте», казармы «Троммельплатц» и «Кронпринц», башни «Дер Врангель» и «Дер Дона», район площади Парадеплатц [193] , где располагался штаб коменданта крепости генерала Ляша, здание правительства на Миттельтрагхайм [194] и, естественно, сам Королевский замок. Силы были неравными. Атакующие были воодушевлены близкой победой, а воля к сопротивлению уже и так деморализованных частей вермахта и фольксштурма была окончательно сломлена.
192
ОРПО — сокращенное наименование так называемой полиции порядка в гитлеровской Германии, в состав которой входили имперская и муниципальная охранная полиция, жандармерия, пожарная охрана и другие службы.
193
Район улицы Университетской в Калининграде.
194
Улица Пролетарская в Калининграде.