Она не стала возвращаться в номер за шляпой и прошествовала за ним по отелю, в этот час наполненному посетителями до отказа. Он помог ей сесть в длинную черную машину и сел рядом с ней за руль. Его руки казались такими гибкими и твердыми на руле, что заворожили ее, и она поняла, что ему, вероятно, нравится водить машину. В любом случае, это была роскошная машина, и она прокладывала свой путь вдоль берега озера так беззвучно и легко, что создавалось впечатление, будто она летит над дорогой.

Красота озера завораживала. В этот час солнечного заката ослепительной и почти неземной белизны снега на горных пиках достигли своего совершенства. Сады вокруг вилл, дремавших на берегу озера, все были в необузданном цветении пурпурных и белых сиреней, розовых каштанов и альпийских роз. Плодовые сады разливались, как море белой и розовой пены, почти нависая над кристально чистой водой, а глубокий зеленый цвет новой листвы приносил в душу покой.

— Вы еще не решили, нравится вам здесь или нет? — неожиданно спросил ее доктор Хансон, когда они в молчании проехали несколько минут.

— О, да, — сразу ответила Вирджиния. — Я думаю, это даже слишком красиво. И все выглядит таким необыкновенно чистым, — добавила она, — как будто все дома каждое утро умываются какой-то волшебной росой!

— Вы в первый раз в Швейцарии?

— Да. Мы не путешественники. Наверное, потому что мы никогда не могли себе этого позволить, — честно ответила она.

Он искоса взглянул на нее и сбавив скорость, дал ей возможность полюбоваться одним из самых очаровательных садов на берегу озера, над которым возвышался белый дом, словно миниатюрный дворец из сказки. У потертых ступеней была привязана лодка, ступени вели в прозрачные воды озера.

— Это дом Ван Лунов, — сказал он. — Это мои друзья, очень обаятельные американцы.

Вирджиния вспомнила, что в вечер их знакомства в ресторане отеля его прелестная спутница Карла, напомнила ему, что они собирались к Ван Лунам. Она подумала, что за вечер они провели вместе?

Тетушка Элоиза — или мадам д’Овернь — ждала их в комнате, которая заставила Вирджинию думать о пышном салоне. Все ее представления о том, какой должна быть вилла, были основаны на изучении рекламных объявлений в английских газетах, предлагающих сомнительные «виллы в Илинге», или Твикенхаме, или другом подобном районе.

Вилла мадам д’Овернь была не такой большой, как вилла Ван Лунов, и вид у нее был не такой сказочный, но это место могло бы восхитить самый эстетский вкус. Салон, в котором ждала их хозяйка дома стоя у большого окна, выходившего на все экзотические прелести сада, был не только великолепных пропорций, но и изысканно обставлен. А сама тетушка Элоиза была похожа на великую герцогиню, с высоко уложенными седыми волосами и лицом, которое могло бы соперничать с любой молодой женщиной. Она была одета как будто для приема какого-то важного гостя, в платье из синевато-серого бархата. На ее груди была приколота не одна сверкающая брошь, а вокруг шеи в несколько рядов обвивался жемчуг.

— Так вот вы какая, моя дорогая! — воскликнула она при виде Вирджинии.

Она улыбнулась и наклонилась вперед, держась одной рукой за тонкую эбонитовую трость, но не поднялась им навстречу. Позднее Вирджиния узнала, то она страдала отревматизма, который не мог вылечить даже ее племянник.

Она излучала радушие, а в голосе было какое-то искрящееся веселье.

— Как мило, — сказала она, — как ужасно мило, что Леон оказался способен убедить вас! Я надеюсь, вы захватили с собой все свои вещи, дорогая моя? Вам совсем не нужно возвращаться обратно в отель.

Вирджиния почувствовала на себе взгляд доктораХансона, а в нем несколько саркастический блеск.

— Сначала, милая тетушка, — сказал он, — вам придется убедить мисс Хольт, что ее действительно примут с радостью и что она ни в малейшей степени не стеснит вас. Кроме того, мне кажется, что она испытывает свойственный всем англичанам ужас перед зависимостью, и с этим вам придется что-то сделать!

— Ах, Боже мой, — мадам д’Овернь. — Мы что-нибудь придумаем.

Она смотрела на Вирджинию, как будто не могла найти ничего приятнее для глаз.

— Какие у вас славные волосы, моя дорогая, — сказала она. — Они очень напоминают мне мои собственные, какими они были до того, как стали такими бесповоротно белыми!

Она дотронулась до колокольчика у своего локтя.

— Мы посидим за чашкой чая, побеседуем и познакомимся друг с другом. Леон может бежать к своим пациентам или к любому другому, к кому хочет бежать, так как для того, чтобы мы узнали друг друга существенно, надо чтобы его не было с нами.