Голос Сьюзен потеплел и стал мечтательным, как бывало всегда, когда она вспоминала свою уютную жизнь с родителями и счастливое детство. Никаких потрясений ей испытать не пришлось. Иран они покинули еще при режиме шах-ин-шаха, когда предвестники надвигающейся революционной бури могли разглядеть только очень дальновидные люди. В общем, драматические события, потрясшие и продолжающие потрясать страну, их семью не затронули — Алиреза Нариман с женой и дочерью к тому времени уже прочно обосновались в Швейцарии, а потом переехали в Париж, где у ее отца была недвижимость. Дядя Джамал, при всей своей приверженности исламским традициям, вслед за братом тоже оставил Иран, но в Европе жить не захотел и обосновался здесь, в Турции.

Внезапно она ощутила на себе тяжелый взгляд Бена и испуганно взглянула на него. Ее муж рассматривал ее совершенно бесстрастно, словно какое-нибудь произведение искусства, висящее в музее на стене.

— А в Штатах ты когда-нибудь была?

— Нет.

Сьюзен всегда хотелось туда съездить, посмотреть Нью-Йорк и Сан-Франциско, но обстоятельства сложились так, что ей это не удалось.

— Мы сейчас вылетаем на Крит, где, как я уже говорил, у меня важная встреча. Там мы и проведем наш медовый месяц, прежде чем отправимся ко мне в Калифорнию.

Медовый месяц. Вот уже во второй раз Бен произнес эти слова. При одной мысли о том, что подразумевается под медовым месяцем, Сьюзен бросило в дрожь. Бен, конечно, обещал, что проявит терпение, но все же… Боже, что делать! Нет, лучше уж попросить развернуть лимузин и вернуться в дом дяди!

— О возвращении и думать нечего, — спокойно произнес Бен, по-прежнему не сводя глаз с лица Сьюзен.

Тут уже Сьюзен испугалась по-настоящему. Он что, волшебник, раз с такой легкостью читает чужие мысли?

— Дорогая Асади-ханум! — Бен засмеялся. — Вас же видно насквозь! Все ваши мысли написаны у вас на лице, по нему можно читать, как по книге. — Он легонько похлопал по ее рукам, по-прежнему стиснутым на коленях. — Постарайся немного успокоиться, Сусан-джан. Я ведь ничего от тебя не требую — пока. Нам обоим нужно время. Давай попробуем сначала получше узнать друг друга.

Взбешенная тем, что с ней обращаются, как с непослушным ребенком, Сьюзен вскинула голову:

— Ах, вы хотите побольше узнать обо мне? Что ж, я вам расскажу. Я ненавижу Восток и восточных мужчин. Меня возмущает, что со мной здесь обращаются, как с человеком второго сорта, только из-за того, что я женщина. Меня бесит то, какую власть дают людям деньги, потому что они создают здесь поистине кастовую систему. Я ненавижу бизнес и коммерцию, с которой вы все так носитесь. И меня буквально тошнит от сделки, которую вы заключили с моим дядей. Странная, кстати, сделка: он ведь презирает американцев и их деньги… — Она замолкла, чтобы перевести дух.

— Ты закончила? — иронически приподняв бровь, осведомился Бен.

— Нет, не закончила. На самом деле я еще и не начинала.

Однако вспышка гнева истощила силы Сьюзен, и она тяжело привалилась спиной к кожаной обивке сиденья. Продолжать она уже была не в состоянии.

В сущности, спорить Сьюзен никогда не умела. С родителями, всегда внимательными к нуждам дочери и готовыми вникать в ее дела, спорить не было необходимости, ну а дядя Джамал… Тот просто не давал ей раскрыть рта. По сути дела, он и смотрел-то на нее крайне редко.

— Что еще тебя беспокоит? — спросил Бен, явно настроенный выяснить все до конца. — Но Сьюзен лишь покачала головой. — Хорошо, давай пока отложим философские споры. Одному Богу известно, куда они могут нас завести. — Он улыбнулся. — Начнем, пожалуй, с самых повседневных вещей. Например, с завтрака. С кофе. Ты как его пьешь, с молоком и сахаром?

Сьюзен покачала головой. Глаза ее смотрели колюче, в горле внезапно пересохло.

— Черный, — выдавила она.

— Без сахара?

— Без, — покачала головой Сьюзен. — А вы?

— Я люблю добавить немного молока. — Тон Бена был просто-таки обезоруживающе приветлив. — Ты ранняя пташка?

— Нет, я сова.

— Я тоже.

— Замечательно, — ядовито сказала Сьюзен. — Идеальная пара, да и только.

Выражение лица Бена не изменилось, лишь в глазах мелькнула веселая искорка.

— Начало многообещающее, надеюсь, что неделя или две, проведенные вместе, помогут нам окончательно сгладить острые углы и попривыкнуть друг к другу. Я учел это и подчистил свой рабочий календарь, так что после встречи на Крите две недели у меня свободны.

— Как это любезно с вашей стороны.

— Стараюсь.

Сьюзен снова охватила паника. Что будет, если ей не удастся сбежать от него? Что, если он будет ходить за ней по пятам и не даст ей возможности улизнуть? Тогда она окажется запертой в этом браке, как в ловушке, да плюс к тому он еще станет навязывать ей свою близость. При одной мысли об этом Сьюзен совсем разволновалась. Нет, ждать нельзя! Надо бежать, и возможно скорее — еще до того, как они вместе появятся в обществе.

Словно ощутив страх жены, Бен внезапно поднял ее руку, оглядел кольцо, а потом прильнул губами к тыльной стороне запястья.