Дорога шла мимо полей, крестьянских домов и кладбищ. Время от времени, увидев вдалеке кладбище и полукруглую гробницу-мечеть какого-нибудь местного святого, дедушка гладил бороду, и, указывая на гробницу, говорил нам:

— Зьярат! Зьярат!

— Ага, зьярат, — соглашался я, догадываясь, что эти кладбищенские сооружения и есть зьяраты.

Потом опять поля, огороды, арбузы, и вот опять кладбище — где-то далеко, на горизонте. Наш спутник, наверное, уже заранее знал расположение всех кладбищ в округе; как только мы проезжали очередное, он, поглаживая бороду и указуя нам на маленький холмик на горизонте, гордо повторял:

— Зьярат! Зьяра-ат!

— Да, точно зьярат, — отвечал я.

Мы уже немного обеспокоились, что юродивый будет искать вписку в Мазари-Шарифе вместе с нами и затруднит наше путешествие, как машина затормозила перед въездным постом ГАИ. Воспользовавшись моментом, наш странный попутчик резво выскочил из кузова и тут же переключил своё внимание на стоящую рядом легковушку. Нагнувшись к водителю и поглаживая бороду, он что-то бойко начал объяснять ему. Тем временем наш грузовик пропустили, и мы, проводив взглядом необычного попутчика, вернулись в наш знакомый Мазар.

Вчера мы вписались в западной части города; теперь можно пойти в восточную. Как и в Кундузе, мы шли по шоссе, ожидая, что нас кто-нибудь позовёт в гости, или же мы выйдем за город и заночуем на воздухе. Но пока мы шли по главному шоссе, полезные люди к нам не подходили. Несколько англоговорящих взрослых и детей ходили и ездили на велосипедах вокруг нас, но толку от них не было.

— Дай мне один доллар, — просил по-английски какой-то ребёнок лет десяти. Выучил в школе язык и теперь тоже хочет извлечь из него выгоду.

— Зачем тебе доллар? — удивился я.

— Я бедный. Дай мне доллар!

— Нет. Лучше ты нам дай доллар! Мы тоже бедные, — улыбались мы.

— Нет, это я бедный. Помогите мне, я бедный маленький ребёнок, — нахально приставал ребёнок. Как раз мы проходили мимо большого здания гуманитарной миссии с надписью по-английски "SOS Children Organisation".

— Вот как раз организация по спасению детей, — я показал на вывеску, — пойди к ним, они как раз хотят помочь бедным маленьким детям!

Но мальчишка почему-то не обратился в спасительную организацию за долларом и продолжал домогаться у нас. С трудом мы спровадили его. Доллар не дали.

Проезжали мимо на велосипедах и замедляли темп другие англоговорящие афганцы. Молодые и безбородые.

— Привет! Как дела? Откуда вы? Говорите ли вы по-английски? Куда вы идёте, друзья мои? Чем я вам могу помочь? — по-английски спрашивали они.

— Дела хорошо, мы из России, ищем где переночевать, так что можешь нам помочь, зови в гости, — стандартно отвечали мы. Но велосипедисты не клевали и задавали опять те же вопросы вторично.

Через полчаса мы решили свернуть с магистральной улицы в переулок и тут же обрели счастье. Очередной афганец обратился к нам с вопросом:

— Привет, как дела, откуда, говорите ли вы по английски, куда вы идёте?

— Идём, ищем место для ночлега!

— А к кому вы идёте, есть ли у вас адрес?

— Если бы мы знали адрес или человека, к которому идём, мы бы уже пришли, — честно отвечали мы, — а так мы не знаем. Мы можем пойти в гости к тебе, если ты нас позовёшь!

Парень был удивлён, но не показал виду и отвёл нас на ночлег. Это было некое двухэтажное здание: возможно, воинская часть или, скорее, общежитие какого-то госучреждения, где жили человек двадцать афганцев, в среднем лет двадцати пяти, в большинстве своём — без бород. Во дворе был туалет, вода и душевая комната, в комнатах — ковры и тюфяки. Население дома дружелюбно встретило нас, мы рассказали о себе; афганцы угостили нас весьма обильным ужином: рис с мясом, салат, лепёшки, арбуз, чай. Во всём здании только один, приведший нас, проявлял знание английского языка; с остальными мы общались как могли. Мы показали фотографии Москвы и открытки. Все были довольны, а когда вечером электричество в районе отключили, мы залегли спать в одной из комнат. Было довольно жарко, душно, но что ещё ожидать, приехав сюда в середине лета?

Наутро попрощались с вписавшими нас людьми, помылись и вернулись на почтамт. Там мы базировались всё утро, поджидая, не появятся ли наши товарищи: В.Шарлаев, К.Степанов, С.Лекай или ещё кто-нибудь неожиданный.

По всем признакам они должны были появиться. Переправа на Пяндже в воскресенье не работает, но в понедельник с утра должен пойти катер или баржа — это, значит, вчера. От границы до Мазари-Шарифа 350 километров; стало быть, по всем признакам они должны быть вчера вечером здесь, ну максимум сейчас, утром.