Разбойник прокричал в бешенстве:

— Что, перехитрил?.. Но у меня тоже неплохой козырь!

— Плохой, — сказал Гай. — Никто тебе не простит, если убьешь невинную девушку. Все крестьяне, что говорят о тебе с восторгом, проклянут…

Разбойник сказал зло:

— Сам знаешь, этому не поверят! Все равно скажут, что это я убил шерифа!

Гай предложил:

— Оставим баллады. Отпусти девушку, а я гарантирую, что тебя никто не тронет. Ты уйдешь в лес, обещаю. Трое суток никто не будет преследовать. Ты сможешь уйти в другие графства…

Разбойник зло хохотнул.

— Да? И никто не выстрелит в спину?.. Нет уж, эта шлюшка пойдет со мной.

Вильгельмина хрипела, не в силах выговорить слова, лицо посинело, а глаза вылезли на лоб, сейчас узнать в ней первую красавицу не мог бы даже самый влюбленный в нее рыцарь.

Гай слышал, как неподалеку перехватили графа Вальтера и удерживают за руки и плечи, тот уже не соображал от страха за дочь, что делает, но рыцари, к счастью, соображали и постепенно оттащили его от опасного места.

— Ты не сможешь уйти с нею, — сказал Гай. — Мы тоже не верим тебе и пойдем следом. Идти вот так, прикрываясь женщиной, долго не сможешь. И тогда лишь ты ее ранишь, и тебя немедленно убьют, либо… все равно убьют. Отпусти, я обещаю, тебя не тронут и позволят уйти.

Разбойник зыркнул направо-налево, никто не двигается, все смотрят на него сурово и неотрывно, тишина, только далеко за стеной раздались новые крики умирающих.

— Я вам не верю, — прорычал он. — И все-таки попытаюсь уйти с нею…

За спиной Гая негромко щелкнуло. Разбойник вскрикнул страшным голосом, нож выпал на траву, а он ухватился за пробитую стальным арбалетным болтом руку.

Вильгельмина с душераздирающим криком вырвалась и ринулась к Гаю. Он хотел отстраниться, но она с плачем бросилась на шею, закричала в слезах:

— Простите, сэр Гай! Я не думала, что он такой…

— Леди Вильгельмина, — сказал он с чувством, — вы оказались такой дурой… что даже начинаете мне нравиться!

Подбежал граф, и, хотя она продолжала цепляться за шею Гая, он оторвал от себя ее руки и передал в объятия отца.

Она вскрикнула, протягивая к нему руки:

— Сэр Гай!

Он учтиво поклонился в ее сторону.

— Простите, леди Вильгельмина, но я все-таки… не настолько француз.

Среди рыцарей несколько человек отделались ссадинами, из простых воинов девять человек получили мелкие и легкие раны, и только один лежит, распростертый в собственной крови, над ним склонился Аустин.

В раненом Гай с ужасом узнал Дарси.

— А ты как ухитрился? — закричал он в гневе.

Аустин поднял голову, в глазах печаль и гордость.

— Мальчишка закрывал вас, ваша милость, — объяснил он угрюмо. — Разбойники целили в вас, шерифа, а он принимал эти стрелы…

Гай сказал зло:

— На плащ его и бегом из леса!.. К лекарю!.. Что я его отцу скажу?..

Дарси бегом унесли, по всему разбойничьему лагерю слышится стук топоров, это рубили и рушили стену, шалаши и все постройки, добивали раненых разбойников.

Подошли Беннет с его людьми, перехватили всех убегающих, двадцать четыре человека, восемь взяли живыми и привели со связанными руками и петлями на шее.

Граф предложил повесить их здесь же, Гай возразил:

— Робина Гуда повесим в их окружении прямо в городе. Пусть народ видит, что власть появилась в их краях и начинает чистить Англию от гнили.

Робин Гуд скрипел зубами и умолял вытащить стрелу из руки. Гай подошел, посмотрел ему прямо в глаза.

— Зачем? Тебя повесят, как только довезем до города. Радуйся, это будет скоро.

— Сволочи!

— Это милосердие, — возразил Гай. — Не слыхивал о четвертовании? Ах, знаешь… Ну так вот, тебе повезло, я не законник.

Ближе к выходу из леса рыцари взобрались на дожидавшихся их лошадей, Гай догнал отряд, леди Вильгельмина уже за спиной отца оглянулась, глаза расширились в восторге.

— Сэр Гай! — вскричала она в радостном изумлении. — У вас не только изумительные доспехи, но и конь великолепной белой масти!

Он покачал головой:

— Что вы, леди, он совершенно серый. Как и я.

Она в недоумении смотрела, как он пришпорил коня и понесся вперед.

— Сэр Гай?

Он оглянулся, помахал рукой: