— Что здорового? — спросил Гай хмуро.

— Осталось только навесить замки, — сообщил Хильд бодро, — и камеры для заключенных готовы.

— Знаешь, — буркнул Гай, — нам о себе бы подумать сперва.

— А что? — спросил Хильд. — Можно сперва и в камере! Зато будете знать, как в них.

— Уже знаю, — ответил Гай коротко.

Он поднялся наверх, загасил факел и убрал в седельный мешок. Хильд поднялся следом, бодро потер ладони.

Гай посмотрел на него с подозрением.

— Вам понадобится помощь, — объяснил Хильд.

Гай отмахнулся.

— Не поверишь, но я все умею делать сам. И дерево тесать, и камни таскать. Могу и стену сложить, и окна вставить…

Хильд покачал головой, в глазах было осуждение.

— Так все лето провозитесь. А когда работу шерифа делать?.. Нет, ваша милость, нужно позвать на помощь мужчин из деревни. Они помогут…

Гай подумал, посмотрел на громаду замка, махнул рукой.

— Ты прав, мне тут одному всю жизнь таскать камни. Поедем, у меня осталось немного денег, найму на работу.

Хильд сказал быстро:

— Они и без денег сделают! Вы же на королевской службе! Вам обязаны помогать…

— Ничего не обязаны, — ответил Гай твердо. — С этого и начинаются злоупотребления служебными полномочиями. Нет, я заплачу за все и сам буду работать наравне с ними!

Хильд вздохнул.

— Хорошо, что и не расседлывал. Давайте прямо в село Ягодное, это самое крупное, народу там поболе, найдутся свободные люди, что захотят подработать.

— Хорошо, — сказал Гай, — а ты пообщайся с местными. Узнай их нужды, чего ждут от шерифа, чего боятся. Много ли тут ворья и всякого непотребья…

— Все сделаю, ваша милость, — пообещал Хильд. — Поскорее возвращайтесь.

Дорога кривая, колчеватая, если бы не верхом, напрыгался бы в телеге, подковы иногда высекают искры о спрятавшиеся в земле камни.

Впереди в низине густой туман, иногда легкий ветерок сбивает его в такие густые комья, что задавят, если попасть под них. Он вскоре ощутил, что весь покрывается капельками влаги, конская сбруя блестит этими мелкими жемчужинками, а когда моргнул, с ресниц сорвалась капля, даже на носу еще одна, это уже совсем не дело…

Туман тревожно напоминал темно-синий дым пожарищ, а когда в одном из домов увидел свет, то через туман тот показался ему огнем костра, на котором сарацины жарят добычу. Конь шел по дороге уверенно и размашисто, у него есть и другое чутье, кроме зрения.

Дома потянулись с двух сторон дороги, туман опустился к конским копытам и наконец с сожалением остался позади, ибо деревня умненько вскарабкалась на пригорок и вся расположилась там, поджав лапки.

Пахнуло ароматом свежего хлеба, он вдруг ощутил звериную жажду тепла и уюта, чего был лишен с детства.

Возле первого же дома в нетерпении остановил коня.

— Эй, — прокричал он, — здесь что, все вымерли?

Из ближнего дома высунулась лохматая голова старухи, она вгляделась в него подслеповатыми глазами и прокричала визгливым, дребезжащим голосом:

— Езжайте дальше, господин!.. Сейчас все в поле…

Гай тронул коня, тот охотно понесся дальше, за околицей простор, а дальше зеленые квадраты полей, где межа только угадывается, настолько зеленые стебли, только-только наливающиеся восковой свежестью, стоят плотной стеной.

Он увидел крестьян, что равномерно распределились по краю поля и что-то делают, наклонившись и выставив зады, пустил коня к ним. В это время из-за темной стены высоких деревьев, куда вплотную подошли поля, выметнулся храпящий олень, повел по сторонам безумными глазами и, ослепленный ярким светом дня, ринулся прямо через посевы.

Следом, едва не разбиваясь о деревья, выметнулись с диким криком, гиком и свистом всадники на таких же храпящих, как и олень, конях. Олень, уже ничего не соображая, понесся через густые заросли пшеницы, прокладывая грудью просеку, а за ним ринулись пятеро всадников.

Крестьяне закричали в панике, гибнут посевы, Гай вскипел и бросился наперерез с криком:

— Стоять!.. Именем короля!

Передний всадник натянул повод так резко, что конь встал на дыбы. Двое пронеслись мимо на храпящих лошадях, еще один остановился, а последний, поколебавшись, пустился вслед за двумя, преследующими оленя.

Всадник похлопал по шее коня, успокаивая, крикнул гневно:

— Что за тля смеет останавливать меня, барона Анселя Тошильдера?

— Ты не лорд, — процедил Гай сквозь стиснутые челюсти, — а сам тля! Я арестовываю тебя, сволочь, именем короля!