— Не хочу!

— Ну что с ней делать? И откуда у нее такой эгоизм? Ведь это ужасно! — обратилась мать к инспектору, усаживаясь рядом на скамейку. — Игрушек у нее вагон, и всё равно, как «скупой рыцарь», никому притронуться даже не дает.

Анастасия Федоровна сочувственно кивнула головой, дожевывая очередной кусок булки.

— Врожденный эгоизм, — изрекла она наконец, проглотив. — Дети все эгоисты. Одни в большей степени, другие меньше.

— Но как с этим бороться? Ведь она будет жить в нашем обществе, и надо воспитывать.

— Всё в свое время! — пожав плечами, недовольно проговорила Анастасия Федоровна, засовывая в рот последний кусок.

Тощееву раздражала назойливость матери. Да и дети дошкольного возраста нисколько не волновали. Ее дело — школьники. Стряхнув с колен крошки и бросив скомканную бумагу в урну, она поднялась и направилась к выходу.

Подошла инспектор к школе как раз в тот момент, когда какой-то немолодой мужчина в рабочем халате вышел на крыльцо и, продолжая разговор с окружавшими его подростками, стал спускаться со ступенек.

«Уж не директор ли?» — подумала инспектор, останавливаясь в нескольких шагах от группы.

— Ну так что вы хотите?

— Да мы, Андрей Архипыч, опять бы парты…

— Никак нет, товарищи! Парты вам красить больше не придется. Слово директора — закон. Вы его еще плохо знаете… Да там и места нет. Без вас толкотня.

— Ну вот… учились, учились красить и всё зазря? — загалдели ребята.

— Почему зря? Ничего не зря. Найдем другую работу, не хуже.

— Не надо! Зачем другую… мы же учились…

— Не канючьте! Работа по вашей квалификации. В первом этаже побелка закончена, и надо будет окна и двери подкрасить. Но только такой вопрос: как быть с Валерием Сутягиным?

— А ну его! Мы его вчера… — начал было вихрастый мальчик, но споткнулся и не так уверенно докончил: — выгнали из бригады.

— А куда?

— Выгнали вон! Пускай катится!.. Он вредный, Андрей Архипыч, — заговорили остальные. — Ему хоть кол на голове теши!

— Интересная филармония получается у вас, товарищи. Выгнали вон, а куда — неизвестно. В другую бригаду? Сами не справились, так, значит, пускай другие с ним маются?

— Зачем другие… Вообще выгнали!

— А куда выгнали-то? На Марс, что ли? Вот если бы вы его на Марс или на какую другую планету выгнали, ну тогда — другое дело. Может, у марсиян какой могучий автомат есть для перевоспитания ребят. С одной стороны запихнут «вредного», как ты сказал, там его машина пошоркает, мозги промоет, а с обратной стороны — перевоспитанный вылезает.

Шутка развеселила всех, среди смеха раздались выкрики:

— Здорово! Чик и готово!

— Вот бы так Валерку!

— Выгнать человека с нашей планеты невозможно, — серьезно продолжал Архипыч. — Тут мы родились, тут и закопают. А пока он среди нас, надо с ним заниматься… Вон он стоит… неприкаянный.

Все, в том числе и Тощеева, оглянулись и посмотрели на мальчика, угрюмо стоявшего поодаль.

«Какой худосочный… и некрасивый», — брезгливо подумала инспектор.

— Андрей Архипыч, значит, мы за него так и будем всегда отвечать? — недовольно спросил вихрастый мальчик.

— А как же! Один за всех и все за одного! И не только вы, но и мы… Вон, видите, наши шефы! — показал Архипыч рукой в сторону завода. — Большой первоклассный завод! А если мы, к примеру, получим от него машину или станок, а в нем окажется брак… Кого мы будем винить за брак? Ну?

— Завод.

— Точно! Завод. Не одного какого-то человека, который брак сделал, а завод… Потому как на станке заводская марка. Ну, а если тот станок отправят в другой город, в Москву, скажем… Там кого винить будут? — спрашивал он и, уже не ожидая ответа, продолжал: — Опять же не бракодела, и даже не завод, а Ленинград, Знаете, как скажут? «Вот, мол, какие станки в Ленинграде изготовляют»… Видали, что получается!.. Ну, а если станок пошлют, скажем, в Болгарию или в Китай, Кого там винить будут?.. Ну-ка, пошуруйте мозгами. Нас всех! И вас в том числе… «Вот, скажут, какие станки в Советском Союзе делают». А что вы на это ответите? Да ничего. Глазами только хлопать придется, да со стыда гореть. Понятна вам такая извилина жизни?

Продолжение беседы Тощеева слушать не стала и прошла в школу. В вестибюле перед ней остановился высокий мальчик.

— Извините, пожалуйста, вам кого? — вежливо спросил он.

— Мне нужен директор школы. Я из гороно.

— Директор у себя в кабинете. Идемте, я вас провожу.

— А вы кто, дежурный?

— Нет. Я начальник штаба школьного патруля! — представился Клим.

— А что это значит… школьный патруль? Первый раз слышу!

— Да, это новаторство только в нашей школе… Прогресс! — с гордостью ответил Клим и, оглянувшись, подмигнул рядом стоявшему Артему.