Мэгги бы такая спешка очень не понравилась.

Алекс сам ненавидел себя за это. Кэт не вечно будет ребенком. Вот уже годы ее младенчества унеслись прочь, как тени прошлого, как кто-то, кого больше никогда не встретишь. Если он не будет внимательнее к нынешней Кэт, на месте этого невинного, все прощающего, любящего, ясноглазого ребенка появится кто-то другой. Он подобрал листок с кривого корня рядом. Кто знает, сколько радости будет в глазах у следующей Кэт? Особенно если люди, любящие ее, вынуждены уезжать или очень боятся показать свою любовь и поэтому глубоко ее прячут.

Алекс вдруг представил своего отца, и в первый раз ему не стало тошно при мысли о нем. Отец мертв, его уже нет. Алекс не похож на него. Он может контролировать себя, как сказала Мэгги. Просто никогда не верил в это раньше.

Он разорвал лист пополам. Боялся. Он боялся, что неконтролируемые чувства его разрушат, как разрушил алкоголь отца. Поэтому и не смел давать волю своей любви.

Мэгги бы сказала, что это глупо.

Он бросил клочки на землю и встал. Даже не стряхнув пыль с ладоней, отправился в дом, чтобы найти Кэт. Надо сделать это как можно быстрее. Да, Кэт сказала, что она ненавидит его. Возможно, это именно так. Даже если это так, может быть — ну просто может быть, — он сумеет изменить это. Возможно, еще не слишком поздно, и она полюбит его. Он должен стать ее отцом, настоящим, пока не поздно. Нечего бояться нарушить свое спокойствие, потому что спокойствие в конце концов не так уж и безопасно. Он потерял с Кэт так много времени, и его уже не вернешь. Нужно все изменить. Ему нечего терять.

У Мэгги было четыре часа до отъезда. Она со всеми попрощалась и попросила своего старого друга подбросить ее из аэропорта Хитроу в Лондон. Теперь осталось только пойти в свою комнату и перепроверить, все ли уложено, чтобы не звонить после отъезда с просьбой что-то прислать ей.

Подходя к лестнице, она услышала что-то неожиданное. Она остановилась и внимательно прислушалась. Вот опять. Что-то здесь не то. Обычно Кэт не разговаривала сама с собой.

Мэгги застыла. Это был какой-то низкий звук, звук мужского голоса. Потом Кэт взорвалась хихиканьем.

Мэгги пошла на звук вверх по лестнице, в комнату Кэт. Заглянув, она не поверила своим глазам. Алекс сидел, как индеец, на полу, и перед ним лежала доска игры «Кэндиленд» («Сладкая страна»). Кэт стояла на коленях по другую сторону доски и весело шлепала своей красной фишкой вдоль пути Королевы Фростин.

— Я выиграла! — визжала девочка в восторге.

— Две из трех выигрывают, — отвечал Алекс с улыбкой. — У тебя пока только одна.

— Я почти закончила, — торжествовала Кэт.

— Но никто еще не взял карточку Сладкой Тросточки, — сказал он и вынул карточку. — Ах! — Он притворно схватился за сердце и упал на пол. Карточка Сладкой Тросточки выскользнула из его руки.

Кэт закатилась смехом:

— Ты получил ее! Ты получил ее!

— Три игры из пяти, — сказал Алекс.

— Ух!

— Проигравший угощает победителя мороженым.

— Но я же не умею водить машину, — нахмурилась Кэт. — Что, если проиграю?

— Тогда я поведу машину, — ответил ей Алекс с успокаивающей улыбкой. — Но у меня есть предчувствие, что тебе незачем волноваться. Ты выиграешь.

Мэгги отошла от двери и прислонилась к стене. Наконец-то отец и дочь соединились. И именно Мэгги добивалась этого в последние пять месяцев. Она слабо улыбнулась. Кэт выглядит такой счастливой. Такой открытой. Ее не интересует, где ее отец был до сих пор. Он перед ней теперь, к нему можно прикоснуться, и она принимает это со слепой доверчивостью, как это бывает только у детей. Может быть, все теперь у них наладится.

Что-то изменилось, и Мэгги была рада видеть это. Она не чувствовала радости, но была рада. Это была именно та цель, к которой она стремилась. Может быть, одна игра и не создаст родственной связи, но определенно Кэт на пути к установлению нормальных отношений с Алексом. Он в свою очередь испытает удовольствие и удовлетворение, какое может прийти только с любовью ребенка и его доверием. Мэгги была счастлива за них.

Но почему же ей так ужасно хочется плакать?

Мэгги завернула за угол, вошла в свою спальню и бросилась на кровать. Боль пронзила ее. Она понимала, что здесь не так, почему она не может разделить радость от сближения Алекса и Кэт.

Потому что внутренний голос кричал: в конце концов, я не нужна им.

Пора.

Мэгги стояла в холле, окруженная чемоданами. Она поднимала телефонную трубку, чтобы вызвать такси, когда появился Алекс.

— Итак, ты уезжаешь.

Она посмотрела на него с удивлением.

— Конечно.

Он нетерпеливо покачал головой.

— Я имею в виду — сейчас. Ты едешь сейчас?

— Да. Я собиралась вызвать такси.

Она ждала, что он скажет.

— Тебе не обязательно делать это, — заговорил он. В ней зашевелилась бессмысленная надежда. — Майк может отвезти тебя, — закончил он.

Надежда умерла.

— Ты очень щедр, но такси вполне подойдет. — Мэгги подождала мгновенье. — Во всяком случае, спасибо.

— Кэт попрощалась с тобой?

То, что он задал этот вопрос, показывало, что она судила о нем так же неверно, как и он о ней.

— Конечно. Миссис Макгрегор повела ее в кино. Я думала, лучше избежать отрицательных эмоций.