Как известно, в ходе Второй мировой войны перемещались не только фронты и армии, но также и огромные массы населения. Поэтому одним из вопросов, который предстояло решить И. Сталину, Ф. Рузвельту и У. Черчиллю после окончания войны, и была судьба этих перемещенных лиц. Так или иначе, но заинтересованность в скорейшем разрешении этого вопроса проявили все лидеры «большой тройки». Однако наибольшую актуальность он приобрел для СССР, за пределами которого, в силу ряда причин, оказались миллионы его граждан. В целом их можно поделить на три категории, каждая из которых могла по-разному отнестись к репатриации. Но сначала немного истории.

Одной из составляющих нацистской оккупационной политики на территории СССР был массовый угон его населения на территорию Третьего рейха, с целью его дальнейшего использования в качестве дешевой рабочей силы. Эти «остарбайтеры» и составили первую, самую многочисленную категорию будущих репатриантов. Другой категорией советских граждан, оказавшихся за пределами своей Родины, были военнопленные. И, наконец, была еще одна категория лиц, покинувших территорию СССР. Однако, в отличие от двух предыдущих, сделали они это добровольно, вместе с отступающими немецкими войсками. В число последних входили и бойцы так называемых «восточных» добровольческих формирований — частей и соединений, созданных немцами из числа советских граждан. В результате к маю 1945 года на территории Германии и оккупированных ею государств оказалось около 7 млн перемещенных лиц из СССР всех указанных категорий. И если подавляющее большинство «остарбайтеров» и военнопленных ничего не имели против возвращения на Родину, то добровольцы и прочие коллаборационисты всеми силами не хотели этого делать. [358]

Как казалось Рузвельту и Черчиллю, суть проблемы была проста. На территориях, освобождаемых их армиями, имелось некоторое количество перемещенных лиц — граждан союзной державы, которых по возможности скорее было необходимо отправить на Родину. Согласно подписанным 10 и 11 февраля 1945 года документам, все договаривающиеся стороны обязались делать это как можно быстрее и без проволочек. Однако третий лидер «большой тройки» — И. Сталин — понимал, что не все оказавшиеся за пределами СССР захотят в него вернуться. Поэтому он настоял, чтобы лидеры западных союзников дали свое согласие на «безусловную и всеобщую репатриацию всех находящихся в их оккупационной зоне советских граждан» по состоянию границ на 1 сентября 1939 года. Это соглашение подлежало выполнению без учета индивидуальных пожеланий. При необходимости допускалось применение силы. И в первую очередь это касалось лиц, взятых в плен «в немецкой военной форме», то есть бойцов «восточных» добровольческих формирований. [359] Несколько позже, 13 марта и 26 июня 1945 года, соглашения, аналогичные ялтинским, были заключены между СССР, Бельгией и Францией.

Выше уже было сказано, что с репатриацией подавляющего большинства «остарбайтеров» и советских военнопленных не должно было возникнуть каких-либо проблем. Так оно, за редким исключением, и происходило. Что же касается «беженцев от коммунизма» и бойцов «восточных» добровольческих формирований, то их передачи советским репатриационным комиссиям породили столько проблем и недоразумений, что эта тема была надолго закрыта для объективного исследования. Кроме того, за послевоенный период она обросла целым клубком противоречий (в основном политического, юридического и морального характера), которые только искажали ее и так немногочисленные факты. В связи с этим данная работа не является претензией на истину в последней инстанции. Скорее, это только попытка приблизиться к пониманию вопроса, указанного в ее заголовке. Иначе и быть не может. Даже в наше время, через 60 лет после этих событий, многие материалы по насильственной репатриации в архивах Великобритании и США являются недоступными в силу действующих там законах о хранении подобной документации. Что же тогда говорить об отечественных архивах [360] Поэтому все сведения, приведенные в статье, взяты из открытых источников и литературы, опубликованной как на Западе, так и в странах СНГ.

Одной из особенностей немецкой оккупационной и национальной политики в войне против Советского Союза было активное привлечение его граждан к сотрудничеству. Оно принимало различные формы, наиболее активной из которых была служба в так называемых «восточных» добровольческих формированиях вермахта, войск СС и полиции. В целом приходится признать, что эта политика имела определенный успех, так как за период с 1941 по 1945 год в подобных формированиях прошло службу от 1,3 до 1,5 млн человек. [361]

Несмотря на такое количество «предателей», их численность не должна казаться такой уж большой. Она могла быть и большей, если вспомнить историю СССР после октябрьского переворота. Ведь не секрет, что перед началом войны в Советском Союзе было огромное количество недовольных существующим режимом, настроения которых не мог не использовать осмотрительный враг. А если прибавить еще и социальное недовольство, и не решенный национальный вопрос, то ситуация приобретала просто угрожающие размеры.

Однако не надо думать, что в добровольческие формирования шли исключительно идейные противники советской власти. В них было много и просто обманутых, и военнопленных, доведенных до отчаяния нечеловеческими условиями в немецких концлагерях, и просто тех, которые хотели выжить в условиях войны. Тем не менее всех их советская власть ставила на одну доску. Все они были «предатели», которые заслуживали самого сурового наказания, так как воевали в рядах врага. Это показали уже первые процессы над «предателями и изменниками Родины», которые начали организовываться по мере того, как Красная армия освобождала те или иные территории. Ярким примером здесь может служить Краснодарский процесс (1943). Обычно приговор был стандартным — смертная казнь через повешение. [362] Таким образом, часть добровольцев попала в руки советских репрессивных органов еще до вступления Красной армии на территорию Европы. Еще одной части удалось отступить вместе с немецкими войсками (например, «знаменитая» Бригада Каминского и Казачий стан атамана Доманова). Как правило, вместе с ними уходили члены их семей и просто беженцы, не хотевшие возвращаться под советскую власть. И, наконец, третья часть «восточных» добровольцев была перемещена самими немцами с Восточного на Западный фронт в середине 1943 года. Эти последние оказались разбросанными от Норвегии до Италии, и от Польши до Франции.

Все вышесказанное касалось только советских граждан. Однако в число «восточных» добровольческих формирований входили также части и соединения, созданные немцами из представителей белой эмиграции, которые рассматривали войну Германии против СССР как продолжение Гражданской. К таким, например, относятся Русский охранный корпус, созданный из чинов белой Добровольческой армии в Югославии и 1-я Русская национальная армия. Назвать этих людей советскими гражданами можно было только с очень большой натяжкой, тем не менее как показали события, советская власть также имела на них свои виды.