Как и в реальности, во сне все началось с поцелуя. Он был таким же крепким и одновременно изысканным, как сам Люк Ролстон. И таким же пленительным.

Не в силах противиться внезапному порыву, трепеща от наплыва желаний как листок на ветру, Ширли беспомощно прильнула к Люку — стройному, сильному, уверенному во всем, что он делал. Где-то в недрах ее тела, между бедер, возник и начал раскручиваться клубок тепла.

Что это? Откуда взялось? Этого не должно быть! — молнией сверкнуло в мозгу Ширли.

Однако яркая вспышка лишь на долю секунды осветила затянутое мглой страсти сознание, тут же канув в небытие. Но и за этот короткий отрезок времени Ширли успела подумать, каким безумием является то, что делают они с Люком. Впрочем, упомянутая мысль вовсе не повлекла за собой желания сейчас же все прекратить.

Ширли Джоуэл и Люк Ролстон были практически посторонними людьми. Во всяком случае, они очень мало чего знали друг о друге. И это было замечательно! Данный факт словно еще больше распалял их обоих.

Ширли это нравилось.

Люку это нравилось.

Оба хотели одного: пьянящего, умопомрачительного секса, от которого кружится голова и захватывает дыхание.

Строго говоря, Ширли не нужен был мужчина — если говорить вообще. Но в частности... В этот самый момент... В эту пронзительную минуту...

О, еще как нужен!

Ей требовалось именно то, на что Люк был так щедр, — уверенные поцелуи, волнующие прикосновения, потоки чувственных импульсов.

Скользящие по телу Ширли ладони Люка порождали ощущение, будто косточки ее тают, а сама она полыхает языками пламени, которое слишком долго бушевало под наслоениями многочисленных пластов сдержанности, пока наконец не вырвалось наружу.

— Мы не должны, остановись! — все-таки воскликнула Ширли в очередной момент просветления.

Однако в следующее мгновение сообразила, что лишь выдает желаемое за действительное: даже очень захотев, она не смогла бы произнести ни слова, так как именно сейчас Люк прильнул к ее губам в поцелуе.

— Мм... — вот и все, что ей удалось произнести.

Даже при очень развитом воображении этот звук невозможно было интерпретировать иначе, чем стон. По-видимому, Люк так и понял, потому что тоже простонал в ответ:

— Мм...

Через минуту он оторвался от Ширли — как оказалось, лишь затем, чтобы глотнуть воздуха. Сделав это, вновь припал к ее губам, которые с готовностью приоткрылись, впуская его настойчивый язык.

По телу Ширли прокатилась очередная волна трепета, душа наполнилась восторгом, у истоков которого находилась властность действий Люка.

Тот без всяких преувеличений был хорош. И, кроме того, Ширли так давно не была с мужчиной...

Чуть позже Люк уложил ее на сложенные стопкой гимнастические маты — дело происходило в театральном хореографическом зале, который в свободное время использовался актерами и музыкантами также для спортивных тренировок. Рядом находилось тянущееся вдоль всей стены зеркало, так что Ширли видела и себя, и Люка, и все, что между ними происходило.

Если бы еще сегодня утром кто-нибудь сказал ей, чем кончится рабочий день, она сочла бы это неудачной шуткой.

Тем не менее вот она — полюбуйтесь! — изнывает от страсти в объятиях Люка.

Сколько раз Ширли видела эти маты, однако ей даже в голову не приходило, что их можно использовать подобным образом. И тем более она не представляла на них себя.

Ей также никогда не приходило в голову, что у Люка Ролстона такие искусные руки — те самые, которыми он дирижировал, стоя в оркестровой яме за пюпитром.

Сейчас ладони Люка скользили по телу Ширли, и казалось, будто они обладают собственным сознанием, потому что их прикосновения ощущались именно на тех участках тела, где требовалось в определенный момент.

Люк еще несколько раз отрывался от ее губ, но только ради глотка воздуха. И сразу же начинался новый поцелуй. А вместе с ним и новое эротическое странствие рук Люка, вновь порождавшее волны удовольствия в теле Ширли.

Разумеется, несмотря на испытываемое блаженство, она в любую минуту могла все это прекратить. Даже наперекор стремительно нараставшему в глубине организма чувственному напряжению, которое с каждой минутой набирало силу и становилось таким острым, что Ширли уже почти готова была забыть о своем статусе порядочной женщины. Тем более что наслаждение, которого жаждало все ее естество, находилось очень близко — и руки не нужно протягивать.

Впрочем, нет, не смогла бы она остановить Люка даже гипотетически, потому что он был поглощен происходящим едва ли не больше ее самой.

В очередной раз оторвавшись от губ Ширли, Люк принялся раздевать ее, обжигая прерывистым дыханием. Затем вновь начал целовать, часто и коротко прикасаясь к обнажавшимся плечам, рукам, животу, который сейчас уже не был плоским как прежде, а приобрел едва заметную соблазнительную округленность: перестав танцевать на сцене, Ширли немножко пополнела, самую малость.