Янгура смолчал. Когда все стали расходиться, он попросил Тагирова задержаться.

— Спасибо вам, Абузар Гиреевич, вы поддержали мой авторитет.

— Не понимаю, — ответил профессор, далекий от всякой хитрости. — Насколько я понял, никто не покушался на ваш авторитет… Говоря правду, вы всегда несколько преувеличиваете значение моего выступления.

Янгура осторожно улыбнулся.

— Не кажется ли вам, Абузар Гиреевич. что мы ведем себя слишком дипломатично? Разрешите высказаться прямее… Вы, должно быть, очень сердиты на меня?

— За что?

— Гм-м… — мялся Янгура, кусая губы. — Видите ли, из-за одного несчастного случая кое-кто пытался набросить неприглядную тень на мое имя. Да и ваш приемный сын некоторым образом пострадал при этом. Я бы не хотел, чтобы эти прискорбные факты оставили след на наших добрых отношениях.

Абузар Гиреевич чуть нахмурил брови.

— Долг и профессия врача, Фазылджан, превыше всего.

— Но все же, Абузар Гиреевич, все же… мы ведь не ангелы, только люди. Может создаться превратное мнение…

— Перестаньте, не хочу слушать об этом! — перебил профессор. — Извините, не желаю!.. А вот операцию нельзя откладывать, Фазылджан. В данном трудном случае судьбу человека решают уже не дни, а часы.

— Конечно, я понимаю, — озабоченно вторил Янгура.

Он проводил Тагирова до вестибюля клиники. И пока профессор одевался, Фазылджан осторожно спросил о судьбе своей диссертации, отданной Чалдаеву на рецензирование.

— Разве он все еще не вернул? — удивился Тагиров. — Завтра же я напомню ему.

Но Абузар Гиреевич лишь через несколько дней смог повидаться с Чалдаевым: у обоих выдалась трудная неделя, поступило много тяжелобольных. Предварительно условились по телефону, что Гаделькарим, возвращаясь с работы, зайдет к Тагировым.

К вечеру мороз усилился. В прихожей Абузар Гиреевич едва узнал старого друга: шапка, брови, ресницы Чалдаева — все густо покрыто инеем.

— Скорей раздевайтесь, скорей! — торопил профессор. — Небось окоченели? Горячий чай на столе.

— Не знаю, как быть с чаем, а вот что-нибудь погорячее не вредно бы попробовать, — шутил Чалдаев, пробуя улыбнуться занемевшими губами. — Прежде всего я хотел бы возвратить вот эту штуку…

— Спасибо! — поблагодарил профессор, принимая из рук Гаделькарима красную папку с сафьяновым корешком.

В переднюю вышли Мадина-ханум и Фатихаттай. Общими усилиями уговорили Чалдаева пройти в столовую, выпить чаю.

После чаепития Абузар Гиреевич, пригласив гостя в кабинет, счел уместным спросить о научном труде Янгуры. Чалдаев скорбно вздохнул.

— Не смог я написать рецензию, Абузар Гиреевич, — проговорил он, поглаживая длинными пальцами подлокотники кресла.

— Нет, без шуток, Гаделькарим?

— Еще до моего рождения бог лишил меня дара кривить душой, — усмехнулся хирург. — А сейчас — тем более поздно обзаводиться этим даром. Раз десять принимался писать отзыв… душа не лежит.

— Как же это так? Столько времени держать научный труд и вернуть без отзыва…

— Если бы научный… Что поделаешь?.. Я и самому Фазылджану несколько раз каялся, что вдохновение не приходит. А он все успокаивал меня: «Вдохновение и у поэтов не частый гость. Пусть полежит немного мой труд». И я надеялся, что как-нибудь переборю себя. Хотелось помочь коллеге…

— Но у вас, кажется, принципиальные сомнения… И все же надо было уделить время, Гаделькарим.

— Если уж откровенно признаться, дело не во времени, Абузар Гиреевич. — Чалдаев опять глубоко вздохнул. — Нашлось бы время, оно не измеряется у меня, как у некоторых, золотыми секундами… — Он взял папку, подержал в руках. — Эх, чего уж там… Если на то пошло, рецензия-то была составлена и отпечатана на машинке. Мне оставалось только подписать…

— За чем же дело стало? — удивился профессор. — Написать отважились, а подписать не решились?

— Не совсем так. Рецензию-то заранее заготовил сам Янгура. Сам и на машинке отпечатал…

— Это что еще за шутки? — нахмурился профессор.

— Я не обиделся на Фазылджана за его чрезмерную предупредительность. Я не такой уж гордец. Если б мысли наши совпали, я взял бы и подписал.

— В чем же тогда дело? — уже сухо повторил Тагиров.

— В том, что… Как бы это лучше объяснить… По-моему, рукопись Фазылджана… не совсем научна. Все построено на спекулятивной сенсации. Ну какой уважающий себя врач наберется смелости оповещать, что он уже разрешил или хотя бы вплотную подошел к проблемам лечения злокачественных опухолей! Приведенные автором примеры не могут убедить ни меня, ни моих коллег. И уж тем более онкологов, — с ними-то я специально советовался. Мысли Янгуры, может быть, не лишены интереса, но они трижды нуждаются в экспериментальной проверке в компетентных лабораторных учреждениях, клиниках, хотя бы в интересах научной теории, не говоря уже о практике. Что касается предлагаемого Янгурой аппарата, он давно известен в медицине, только название у него другое. И аппарат этот не оправдал возлагавшихся на него надежд.