— Это еще не доказывает, что она беременна.

— Поверь мне. Это так. Вообще-то я собиралась спросить ее об этом сегодня и готова спорить, что она признается.

— Значит, у кэррингтонских миллионов появится наследник, — ухмыльнулся Ричард. — Разве это не замечательно?

— Не волнуйся. Я намерена стать любящей бабушкой. Кей знает, что я спрятала ту сорочку, чтобы спасти Питера, и благодарна мне за это. Зря я не отдала ей сорочку. Тогда она была бы по гроб жизни у меня в долгу. А теперь она считает меня шантажисткой, которая не выполняет свои обещания.

— Ты такая и есть, — усмехнулся Ричард.

Элейн со стуком опустила на стол бокал с вином, которое время от времени пригубливала.

— Не смей разговаривать со мной в таком тоне! Если бы не ты, я жила бы на проценты с десяти миллионов вдобавок к моему ежегодному миллиону. Ты со своими бегами и бестолковыми вложениями ободрал меня как липку, Ричард, и ты это знаешь. Ты причинил мне адские мучения, а теперь еще и оскорбляешь! Катись к черту, Ричард! К черту!

Он в два шага пересек комнату, и ее лицо стало старым и усталым.

— Эй, ты что, — примирительно сказал он. — Мы с тобой одни против целого мира, включая свору этих мерзких Кэррингтонов. Верно, мамуля? — В его голосе послышались озорные нотки. — Ну же, мама миа, хватит дуться.

— Ох, Ричард, — с тяжелым вздохом произнесла Элейн. — Ты вылитый отец. Включил обаяние и давай мириться. Он вел себя точно так же.

— Ты с ума по нему сходила. Я помню.

— Да, сходила, — тихо произнесла Элейн. — Но даже когда сходишь по кому-то с ума, в один прекрасный момент твое терпение все равно может лопнуть. Помни это, Ричард. И оставь в покое водку. Выпьешь в особняке. Пора идти. Нас ждут к семи.

Винсент Слейтер приехал на ужин первым. Машину он, как обычно, оставил на дорожке за особняком и вытащил свой ключ, намереваясь войти в дом через застекленную створчатую дверь, которая вела в его кабинет.

Ключ не повернулся: замок сменили.

«Черт бы ее побрал, — выругался он про себя, — черт бы ее побрал!» По милости Кей Лэнсинг, дочки садовника, вход в дом Питера Кэррингтона теперь ему заказан — ему, единственному человеку, который защищал Питера еще с тех времен, когда тот был маленьким мальчиком. И продолжает защищать до сих пор. Если бы она только знала!

«Если бы я отдал ей сорочку, она показала бы ее этому сыщику, и тогда Питеру пришел бы конец. Делает вид, будто жить без Питера не может, а сама ведет себя так, что он по ее милости сгниет в тюрьме, пока она будет наслаждаться его миллионами». Может быть. А может быть, и нет. С каждым шагом все больше распаляясь, Слейтер обошел особняк кругом, отрывисто кивнул охраннику на своем посту и подошел к парадной двери. Впервые за столько лет он нажал на кнопку звонка и стал ждать, когда его впустят в дом.

— Это Слейтер, — сказал Гэри Барр жене, входя в кухню. — Он такой, никогда ни на минуту не опоздает. Часы только пробили семь, а он уже стоит на пороге.

— Чем он тебе так насолил? Он всегда такой вежливый. — Джейн Барр поставила формочки с сырным суфле в духовку, закрыла ее и повернулась к мужу. — Прекрати это, Гэри, пока не стало слишком поздно. Миссис Кэррингтон и так уже не нравится твое присутствие. Вот почему она отправляет нас домой по вечерам.

— Это она подозвала меня к телефону, когда Слейтер выманил меня в Нью-Йорк. Она знала об обыске. Она даже велела тебе отвечать на звонки, чтобы ты не заявилась за чем-нибудь в дом.

Гэри Барр слишком поздно спохватился, что сболтнул лишнего. Джейн ничего не знала о парадной сорочке Питера Кэррингтона и не подозревала, что их дом обыскивали.

— О чем это ты? — насторожилась она. — Какой еще обыск? Зачем?

В дверь снова позвонили.

«Уф, пронесло», — подумал Гэри Барр и бросился открывать.

На этот раз пришли Элейн Кэррингтон и ее сын Ричард.

— Добрый вечер, миссис Кэррингтон, мистер Уокер.

Элейн прошла мимо него как мимо пустого места, не удостоив ответом. Зато Ричард остановился.

— Советую тебе ради твоего же собственного блага вернуть моей матери то, что ты у нее похитил. Я знаю о тебе гораздо больше, чем тебе кажется, и не побоюсь пустить эту информацию в ход.

Барбара Краузе и Том Моран засиделись в прокуратуре до позднего вечера, несмотря на то что все остальные давным-давно распрощались и отправились по домам на выходные. После того как Барбаре кто-то позвонил, она велела Морану принести досье по делу о гибели Сьюзен Олторп, чтобы они могли освежить в памяти показания, которые дал посол Олторп, когда исчезла его дочь.