— И кроме ваших предприятий, не так ли?

Она раздавила сигарету в пепельнице и слегка повернулась ко мне. Юбка поднялась еще выше. Тон резко изменился. теперь она говорила, как бы выплевывая каждое слово.

— Вы вульгарны. Надеюсь, у вас нет никаких глупых иллюзий относительно моей дочери.

— Вы как раз тот тип матери, которую каждый мужчина мечтает иметь своей тещей. Послушайте, что я вам скажу: мне до вас нет никакого дела. Единственный человек, до которого мне было дело, — это Луис, муж вашей дочери. Все.

Она наклонилась вперед, потом с силой откинулась назад и сжала руки на коленях.

— Я не потерплю ваших оскорблений!

— Это вы меня оскорбляете. У вас все?

Ее распирало от злости. Но постепенно она взяла себя в руки и отвернулась к окну, как бы не желая дышать со мной одним воздухом. Потом снова медленно заговорила, не глядя в мою сторону.

— Выбросьте из головы дикую мысль о том, что вы якобы должны расследовать какую-то историю, связанную с бедным Луисом. — Она повернула голову, глаза ее были похожи на мокрые рыболовные крючки. — Если нам потребуется дополнительное расследование, а оно нам не потребуется, мы прибегнем к услугам полиции, но не к вашим. Понятно?

— Почему бы вашей дочери не сказать мне самой все это?

— Моя дочь очень занята. Поэтому с вами говорю я.

Ясно? Забудьте все, что между вами произошло, и занимайтесь своими делами.

Машина пересекла Пуэрта-дель-Соль, проехала по улице Карретас, на площади Бенавенте мы свернули на Аточу, доехали до Санта-Крус, потом спустились по Эспартерос и остановились у моего дома. Она смотрела в окно. Я вышел. Тип, похожий на пивную бочку, тоже вышел. Он опять схватил меня за локоть своей клешней.

— Давай лучше по-хорошему, слышишь? Башли можешь оставить себе на память.

Носок моего правого ботинка пришелся прямо по его лодыжке. Раздался хруст. Он издал утробный вой, выпустил мой локоть и схватился за ногу. Я раскачался и нанес ему апперкот правой. Его подбросило кверху, и он рухнул прямо на машину, ударившись головой о кузов.

Дельбо открыл дверцу, вышел и остановился посреди тротуара. Движения его были строго рассчитаны. В руках у коротконогого появился автоматический пистолет, судя по размерам, «вальтер». Внезапным ловким движением ноги Дельбо ударил его по руке. Пистолет отлетел в сторону.

— Идиот, — спокойно сказал Дельбо и врезал ему пощечину.

— Извините… виноват, сеньор Дельбо.

— Подбери.

Тот нагнулся и поднял пистолет, все время прося прощения у Дельбо. Потом, не глядя по сторонам, сел в машину.

Вскоре поток транспорта поглотил «мерседес», и они исчезли.

В то утро я звонил уже в третий раз, и все время один и тот же голос отвечал:

— Извините, но сеньоры нет дома. Кто говорит?

— Тони Романо.

— Вы хотите что-нибудь передать?

— Да. Скажите сеньоре Роблес, что, поскольку она не подходит к телефону, я буду вынужден прийти к ней домой. Не забудьте, пожалуйста, передать.

В голосе появились колебания.

— Да, да… обязательно передам.

Трубку повесили, и я растянулся на софе. Оба балкона были открыты, в комнату врывался уличный шум вперемежку с пылью и лучами полуденного солнца. Я медленно раскурил сигару. Мой «габилондо», недавно вычищен ный, казался совсем новеньким на блестящей поверхности столика.

Через несколько минут зазвонил телефон. Я отсчитал пять звонков и только тогда снял трубку.

— Да?

— Что тебе нужно? — В ее голосе звучало легкое пренебрежение.

— Ничего особенного… Просто поговорить с тобой.

— Господи! — воскликнула она. — Ты что, вообразил себе, что мы жених и невеста?

— Я еще слишком молод, чтобы иметь невесту. — Было слышно, как она смеется.

— Послушай, оставь себе деньги и не беспокойся по этому поводу. Как-нибудь я позвоню, Сейчас уйма дел.

Мы готовим важную рекламу. Договорились, Тони?

— Итак, Луис совсем не нервничал в последнее время, не правда ли? Ничто его не волновало, никто его не шантажировал. Именно это ты пытаешься мне внушить. Я тебя правильно понял?

Она помолчала немного, прежде чем ответить. Ее голос доносился до меня, как шум спускаемой в унитазе воды.

— Я была не в себе… и многое преувеличила, наговорила лишнего. Во всем виноват твой джин. Извини. Я должна была позвонить тебе сама. но мама… ты ведь знаешь, что значит мама.