сны наяву, он их видел постоянно, днем и ночью. Не будь этих снов, он давно бы покончил с собой.

— Я сварю кофе. Выпьешь что-нибудь?

— Ты все еще держишь этот противный джин?

— Он стал намного лучше, мне нравится.

— Если у тебя нет ничего другого, я обойдусь без выпивки.

— А кофе?

— Давай.

Я сварил на кухне кофе и поставил перед ним на столик, а сам встал под душ. Вода смыла последние воспоминания о том, как Кристина стреляла в Луиса. Они утекли в сточную трубу.

Потом я побрился, надел старый, но хорошо сохранившийся коричневый пиджак и бежевую рубашку с черным галстуком в тон брюкам. Было еще не так холодно, чтобы надевать пальто, впрочем, пальто у меня все равно никогда не было. Я довольствовался плащом.

— В доме четырнадцать этажей, много контор, остальное — меблированные квартиры разной площади, — голос его оставался совершенно бесстрастным, как будто он читал аннотацию к какому-то лекарству. — Твой друг Нельсон живет на одиннадцатом этаже, квартира «Е». — Он поднял голову от листка бумаги, на котором был нарисован план, и посмотрел на меня. — У него квартира в сто пятьдесят квадратных метров с двадцатиметровым балконом… Платит он за нее восемьдесят тысяч в месяц плюс двадцать тысяч за коммунальные услуги. Но есть одна проблема.

— Я думаю, проблем много. Какая из них тебя беспокоит?

— Я изготовил пять комплектов ключей со всеми возможными вариациями, встречающимися в замках фирмы «Пассо». — Он откинул полу пальто и показал мне нашитые на подкладку карманы. Там же лежали разборные отвертки и другой инструмент. — Но за последние годы изготовление замков сильно шагнуло вперед. Тони… они изобретают каждый день новые комбинации, а я уже давно не у дел… Замки «пассо» очень надежные, французская фирма, их отмычки не берут.

— И что же?

— Нужно предусмотреть дополнительное время на возню с замком.

— Ты лучший из всех, Рикардо. Если ты не откроешь дверь, никто не сможет ее открыть.

Он улыбнулся, и я наконец понял, почему он согласился на эту работу. Не ради денег, не ради нее, и даже не потому, что я когда-то оказал услугу женщине, которую он любил. Он это сделал потому, что чувствовал себя старым, потрепанным жизнью, и ему необходимо было доказать самому себе, что он еще способен на нечто большее, чем обводить вокруг пальца простаков своими трюками с собакой.

— Там есть охранник. Тони, — сказал он тихо.

Я сел на софу.

— Вот об этом я не подумал.

— Я тоже… это жилой дом, а не банк, и все же… Люди заботятся о своей безопасности. Охранник обычно сидит в каморке портье. Мне он показался профессионалом, какая-нибудь специальная служба безопасности.

— У меня есть «габилондо» образца 1938 года.

— Я знаю, но это не лучший выход. Ты все еще мыслишь категориями полицейского. Постарайся встать на место обывателя.

— Ты, кажется, что-то придумал. Выкладывай.

Он поерзал в кресле

— Замок в подъезде такой простой именно потому, что там сидит охранник… Но я узнал, что на девятом этаже есть две скромные квартирки, где без лишней рекламы делают этакий «массаж» мужчинам…

— Так-так, продолжай

— Ну вот… там открыто всю ночь. Какие возражения у охранника может вызвать наше желание сделать себе подобный массажик? Он откроет дверь, мы ему дадим, как полагается, на чяй. и он нас проволит до лифта.

— Надеюсь, ему не придет в голову проводить нас на массаж?

— Будем надеяться.

— Нас сегодня ждет веселая ночка, Рикардо.

— Да, — ответил он.

Казалось, это его радует.

Охранник оказался молодым человеком с худым бледным лицом и острым вздернутым носом. Он сидел в застекленной каморке. Мы постучали, он поднял голову и внимательно посмотрел на нас через дверное стекло.

Потом медленно подошел, покачивая плечами, с гордостью демонстрируя свою хорошо отглаженную синюю форму. В нем чувствовалась та особая уверенность, которую дает оружие и право на его ношение. У дверей он остановился, вглядываясь в наши лица, положив руку на черную кобуру «габилондо» образца 1938 года, который выглядел поновее, чем мой.

— Что вам нужно? — спросил он.

Парадная дверь была застекленной. Мы не только услышали его вопрос, но и уловили сквозившие в нем нотки недоверия.

Рикардо робко улыбнулся.

— Нам на девятый этаж, — сказал он.

Глаза охранника ощупали нас с головы до ног, потом он открыл левой рукой замок и распахнул дверь, которая слабо скрипнула. Правую руку он не снимал с кобуры.

— Там закрыто.

— О! — воскликнул Рикардо. — Разве? А мне говорили…

— Закрыто.

— Мы всего на несколько минут, — сказал я, вытаскивая из кармана две купюры по тысяче песет и протягивая ему.