Никто не сомневался, что жители Республики люто ненавидят и людей, и ломов, и всех остальных рагвенов, но вошедший в кабинет публ приветствовал человека вполне благожелательно. Тот вскочил, ответив подобострастным поклоном и показывая рукой на внушительных размеров кресло с характерными подлокотниками. Два щупальца, оплетенные полосками вычурной одежды, взмахнули, отвергая приглашение. Публ предпочел стоять на мощных хвостовых плавниках, укрытых широкими штанинами. Большая, как у спрута, голова с парой ноздрей повернулась, нацелив на политолога большие, без век, водянисто-прозрачные глаза.

Огромная туша, покрытая крупной чешуей, нависала над человеком, щупальце протянуло пакет. Затем зазвучал голос — публ урчал и хлюпал, однако киберпереводчик трансформировал эти звуки в слова человеческой речи.

— Ты хорошо работал, — сказал публ. — И мы хорошо платили тебе. У тебя в руках банковская карточка — там еще больше денег. Это аванс за следующую работу.

— Я безмерно благодарен, — залебезил Сваниховский. — Клянусь и впредь…

— В пакете найдешь инструкции, — перебил его публ. — Ты и остальные должны изменить акценты. Новая философия вашей пропаганды — предупредить о земной угрозе. Ты будешь доказывать, что солнечники становятся слишком сильными, люди представляют опасность для цивилизованных соседей.

— Но до сих пор я говорил совсем противоположное, — робко напомнил политолог. — Мы доказывали, что приматы слишком слабы и должны добровольно стать на колени.

— А теперь будешь говорить другое! — Кончики щупальцев прочертили сложные фигуры, едва не сбросив со стола бутылку. — Аудитория твоя не заметит разницы, но ты должен очень стараться, ты должен переплюнуть Скрипуна-Бонапарта. Человечество должно выглядеть очень неприглядно, все приматы должны ужаснуться и восстать против агрессии, которую готовят их преступные вожди. И обязательно добавляй, что Красная Башня собирается коварно заключить временные союзы с Ломандаром и Республикой, чтобы обрушиться на беззащитных имперцев, а потом, в союзе с ресами и публами, завоевать ломов.

По мимике нетрудно было понять: политологу невтерпеж осведомиться, на кой ляд понадобились такие сложности, но он все-таки сдержался и не стал задавать ненужных вопросов. Лишь возобновил поклоны, заверяя, что выполнит заказ в лучшем виде. Когда публ удалился, Сваниховский сделал большой глоток прямо из горла и вновь повалился на диван. По предательской морде скользила блаженная ухмылка.

— Затевается непонятная игра, — задумчиво произнес один из оперативников. — Почему публ пытается вбить клинья между Империей и Землей? Ведь отношения в последнее время налаживаются.

— Этот публ представляет оппозицию, — предположил другой сотрудник. — Или разведку Империи. И тем и другим не по нраву, что Красная Башня смогла наладить дружбу со старыми врагами.

Покачав головой, майор неуверенно процедил:

— Нет-нет, объяснение проще… Кажется, мы не совсем правильно понимали, кто работает против нас… Надо как следует подумать.

А на мониторах продолжалась видеопередача. Эльцвейг и Сваниховский встретились в баре, выпили, сняли телок и пошли танцевать. Оба выглядели вполне довольными — еще бы, такие выгодные заказы отхватили.

Вскоре агенты наружки сообщили, что сумели прицепить нанокамеры к одежде публа. Другие подозреваемые, прибывшие на курорт за последние сутки, также были опылены крохотными устройствами. Старания принесли ожидаемый результат: публ поочередно встретился с влиятельными политическими комментаторами Клариссой Латунной, Гансом Подколодником и Паулем Фолькенгольцем. Каждый получил деньги и такое же, как Сваниховский, задание.

По завершении всех разговоров Тариэль Гагиев уже не сомневался, что понимает смысл случившегося. Против них работали вовсе не разведки Ломандара и 7-й Республики. Не зря же так вздрогнуло Мренеби.

Разговор с Чаклыбиным получился коротким и деловым. Крупногабаритный мужик постарше среднего возраста — усталый, небритый, одетый в рабочую робу — задумался, услышав необычное предложение. Затем объявил, что можно будет поискать артефакт. Вопрос о цене услуги удивил его, но странный писатель вдруг хохотнул и попросил о встречном одолжении — доставить ему небольшой груз, второй месяц ржавеющий на Урарту.

— Вы ведь с Калиюги идете? — уточнил он. — Небольшой крюк получается.

— Какой груз? — сурово хмурясь, осведомилась Виктория.

— Четыре пятитонных контейнера. Содержимое — металлические отходы, листовое железо, угольники, арматура. Разрешение на вывоз имеется.

— Возьмем. — Она тряхнула рыжей гривой. — Будем послезавтра.

Когда погасла голограмма, Виктория вновь занялась подсчетами, развернув на дюжине мониторов сайты разных компаний. При этом она бурчала: дескать, мужик путает шхуну с телегой, которой ничего не стоит сделать крюк в соседнюю деревню.