– Пулеметы, выходит, проверял не зря?
– уже совсем другим тоном спросил он.

– Выходит, так, товарищ капитан. Счастливо оставаться.

– Спасибо за пожелание. А вам, сержант, хочу дать добрый совет. Запомните крепко: война тоже наказывает нарушителей дисциплины.

– Запомню, товарищ капитан.

Кущенко с грустью пожал мне руку. Было похоже, что он завидовал мне.

Конечно, завидовал - никто не хотел находиться в тылу, все рвались на фронт.

Я улетал на своем И-15 бис - обтянутом перкалью биплане. Улетал со страстным желанием скорее включиться в боевую работу, испробовать свои силы в ожесточенных стычках с врагом. Как и многие юноши, я обладал пылким воображением. Оно рисовало в сознании захватывающие картины воздушных стычек, в которых я бил врага в хвост и в гриву. Мне казалось, я вполне подготовлен к тому, чтобы действовать именно таким образом.

Каково же было мое разочарование и огорчение, когда после первого боевого вылета выяснилось, что все обстоит далеко не так, как думалось.

Я приземлился в Кущевке, где срочно пополнялся авиационный истребительный полк. Там пока набралось летчиков всего на одну эскадрилью. Нашел ее командира - такого же, как я сам, молодого летчика в звании лейтенанта, представился ему.

– Еще пополнение? Летчик-инструктор? Отлично!
– обрадовался он.
– А сейчас иди в столовую, подзаправься как следует. Судя по твоему виду, в училище вас кормили не жирно...

В столовой меня потрясло изобилие вкусных блюд. Подошедшая официантка, заметив мое недоумение, пояснила:

– Отступаем... Не оставлять же продукты врагу. Вот и роскошествуем...

Отступаем... От одного этого слова сразу пропал аппетит.

На рассвете следующего дня нас собрал комэск. Нарисовал мелом на доске боевой порядок эскадрильи, набросал маршрут полета.

– Летим девяткой в район Синявки западнее Ростова. Будем наносить бомбовый удар по скоплению фашистских танков. Всем подготовить карты. Над полем боя цели каждый ищет сам. Ориентир - кресты на броне.

Минут через десять мы уже сидели в кабинах и ждали сигнала на взлет. Первым делом я нашел рычаг, с помощью которого сбрасываются бомбы, и осторожно подержался за него (мне еще ни разу не приходилось им пользоваться). Как-то все обойдется в этом первом долгожданном боевом вылете? Что он принесет мне и остальным летчикам, так и не успевшим познакомиться друг с другом?

Мысли мои оборвал сигнал на взлет. Появилась зеленая ракета.

Тройки истребителей приняли старт. Над полевым аэродромом тучей взвихрилась пыль, закрыла впереди идущие машины, линию горизонта. Я был замыкающим последнего звена и изо всех сил старался держаться своего места в строю. Но все же отстал, пришлось догонять. Позже я узнал, что именно отстающие чаще всего становились жертвами "мессершмиттов". Но тогда это не приходило мне в голову. Мало того, что я не имел понятия о коварстве "мессеров", мне даже не приходилось видеть их...

Достигнув окраины Ростова, мы развернулись на Синявку. Вскоре перед нами открылась панорама широко растянувшегося фронта: мы увидели вспышки артиллерийских залпов, взрывы снарядов, пожары.

Приглядевшись, заметили танки. С высоты полутора тысяч метров непросто было определить, чьи они. Вот первая тройка вошла в пикирование, сбросила бомбы, перешла в набор высоты. За ней - вторая. Потом - наша очередь. Уже несясь к земле, я разглядел черно-белые кресты на бортах танков, рванул рычаг. Бомбы отделились от самолета, он сразу стал легким, послушным.

Задание выполнено, можно идти домой. Неужели это все? И так просто?

Круто переломив траекторию полета, я устремился вверх и тут увидел такое, что пробежали мурашки по спине. Надо мной в яростном клубке сцепились более двух десятков самолетов. Мимо вдруг стрелой пронеслась необычных контуров машина. Я четко увидел желтый крест на фюзеляже.

"Мессершмитт"!
– мелькнуло в мозгу.- Что предпринять?"

В ту же секунду увидел, как промчавшийся мимо "мессер" короткой очередью поджег наш И-15 бис. Потом чуть в стороне стал падать еще один самолет. Кто кого бьет, я понял не сразу. Все перемешалось, слилось в сплошную огненную карусель. Но разбираться не было времени. В следующий миг два "мессера" начали брать в клещи меня самого. Когда самолет, шедший справа, чуть обошел мою машину, я довернул на него и дал длинную очередь. Такую длинную, что опомнился, лишь когда умолк пулемет. Патроны кончились, а "мессеры" наседали. Вот-вот скрестят на мне пушечные трассы. И тогда почти подсознательно я резко бросил ястребок вниз и понесся к плавням, чтобы на их фоне слиться с землей. "Мессеры" ринулись следом. Я прошел прямо над верхушками деревьев, виляя из стороны в сторону. Фашисты открыли огонь, но их снаряды вонзались в болотистую почву, поднимая в воздух султанчики грязных брызг.

То, что я выскочил из этой переделки, похоже на чудо. Не иначе как я родился в рубашке. То ли у немецких летчиков иссякли боеприпасы, то ли кончалось горючее, но они вдруг оставили меня в покое и ушли. Не веря своему счастью, я непрерывно осматривался по сторонам, боясь, что это уловка, что гитлеровцы снова атакуют меня.

Весь взмокший, приземлился на своем аэродроме. Выдержав на пробеге направление, я уже должен был остановиться, но самолет вдруг завалился на правое крыло, потом стал на нос и застыл в таком положении. Я завис на привязных ремнях и боялся шевельнуться: если бы машина перевернулась, не миновать беды.

Но мне и тут повезло. Быстро примчались на грузовике авиаспециалисты. Они накинули на хвост "ястребка" веревку, потянули, и самолет лег на фюзеляж. Оказалось, что немецким снарядом отбило правое колесо. Я не мог этого знать, поскольку шасси на И-15 бис не убиралось.

Итак, все кончилось благополучно. Но я горько переживал первую неудачу. А тут еще узнал, что не все вернулись из полета... Остаток дня ходил по аэродрому как неприкаянный. И страшно обрадовался, когда к вечеру до нас добрались пешком еще трое летчиков: они спаслись, выпрыгнув с парашютами...