Узнали мы и о семейной трагедии Рудюка. Александр Захарович был оставлен в Евпатории для подпольной работы и находился на полулегальном положении. В его домике на берегу моря, как и до войны, жила мать. В ту январскую ночь, когда десантники вошли в город, среди моряков оказался родной брат Рудюка - Петр Захарович. Он был ранен и забежал к матери.

– Мама, мы пришли!
– крикнул Петр с порога и пошатнулся.

Мать сразу заметила на сыне следы крови, бросилась бинтовать рану.

Почувствовав облегчение, Петр побежал догонять товарищей, пообещал матери вернуться, когда разобьют врага.

В ту же ночь он пал в бою. Его тело эсэсовцы тоже завалили камнями.

В Евпатории нам рассказали о подвиге летчика Токарева, приводившего сюда свою группу во время боев за освобождение Крыма. Вражеские зенитки повредили самолет. И все же Токарев на пылающем Пе-2 сделал еще один заход, сбросил последние бомбы на позиции неприятеля. Самолет вместе с пилотом упал и сгорел невдалеке от Майнакского озера...

Яркий крымский май был на исходе, когда кончился наш короткий отдых. Мы с Остапченко вернулись на аэродром, полные незабываемых впечатлений. Немало интересного услышали мы от боевых друзей, ездивших в Севастополь и Херсонес. Но самые яркие впечатления остались у тех, кто побывал в гостях у Амет-Хана Султана. Его родители приняли человек сорок летчиков и техников, прикативших на двух грузовиках и легковой автомашине. Радостно-возбужденные, они возвратились только через три дня.

Мне и Николаю об этой поездке рассказал Анатолий Плотников.

– Так, ребята, было расчудесно, что не хватает слов. Слухи о нашем появлении домчались до родителей Амет-Хана намного раньше, чем мы сами появились у них. Дом их стоит высоко на горе, и нас приветствовали еще оттуда. Машиной на крутизну не заберешься - пошли друг за другом по узкой извивающейся тропинке. А когда очутились у ограды, перед нами открылся такой простор, какой увидишь только в полете... Представляете себе: море как на ладони! А в саду, прямо на скале, хотите верьте, хотите - нет, растут виноград, персики, цветы. Ну, поздоровались мы с отцом, с матерью, с многочисленными родственниками. В тени под орехом накрыт стол, и тут же поблизости жарится шашлык...

Амет-Хан сел между отцом и матерью. Тут мы и увидели, как он похож на обоих сразу. Ну вы, конечно, понимаете, сколько добрых слов сказал каждый из нас об Амет-Хане, о его высоком летном мастерстве, о храбрости, о замечательных человеческих качествах... Чудесные у него старики, приветливые, радушные... Не забыли даже тех друзей сына, которые не смогли приехать к ним... Да что это я все только говорю и говорю. Подождите минуту. Сами увидите.
– С этими словами Плотников на миг исчез куда-то и вернулся с двумя бутылками доброго массандровского вина.
– Вот, одна тебе, другая Николаю...

В конце мая мы начали готовиться к перебазированию. Особенно тщательно в этот раз проверяли, ремонтировали, подкрашивали самолеты: мы знали, что передадим их другому полку. Личный состав нашего 9-го гвардейского направляли в глубокий тыл для переучивания на новую технику.

Снова под крыльями поплыли поля и дороги Крыма, затем Украины. Недалеко от Харькова, в Богодухове, мы передали свои "аэрокобры" стоявшей здесь авиационной части и в тот же день на Ли-2 перелетели в Подмосковье.

Нас привезли в авиагородок. Зеленые деревья, асфальт, чистота, электрическое освещение, уютные комнаты на двоих, радио, столовая с накрахмаленными скатертями и блеском приборов - все здесь было для нас необычным. Вечером у местного Дома офицеров, на танцевальной площадке, раздались звуки музыки. Впервые за несколько лет мы прогуливались после сытного ужина, наслаждаясь тишиной, ароматным воздухом, чувствуя мирное дыхание земли, любуясь звездным небом.

Поездки в московские театры, вечера танцев, знакомства с девушками - все как бы переносило нас в довоенную жизнь. И лишь близость аэродрома напоминала: война еще не закончилась.

После нескольких дней отдыха подполковник Морозов собрал летчиков и техников и объявил приказ о начале нашего переучивания на истребителе Ла-7. Никто из нас еще не видел этой машины, но в прессе уже промелькнуло ее название, до нас доходили слухи о высоких летно-технических данных этого нового, усовершенствованного самолета.

Скорее бы увидеть этот Ла-7! "Аэрокобра" была неплохой машиной, но "лавочкин" наверняка превосходит ее. Мы горели желанием скорее освоить новую технику и имели для этого все возможности.