Скорее всего… — Уингейт запнулся — видимо, сверялся с записями — и уверенно продолжил: — Священник Прайс произносит глухой фрикативный согласный звук.

Хейзел принялась отскребать овощи со дна кастрюли, а кулинарный эксперт в лице мамы, не отрываясь от телевизора, заявил:

— Пахнет горелым!

— Знаю, мама, — с досадой в голосе ответила дочь.

— Мне позже перезвонить? — осведомился Джеймс, определив по голосу шефа, что звонит не вовремя.

— Не надо. Когда приезжает знакомая Марлен?

— Автобус прибывает по расписанию в пять часов вечера.

— Отлично, вот тогда и перезвонишь. — Хейзел повесила трубку.

Из соседней с кухней комнаты послышался голос Эмили:

— Дорогая, а знаешь ли ты, что говорят о хозяйке, если у нее пригорает суп?

— Даже слышать не хочу, мама!

— Так вот говорят, что она совершенно не умеет готовить! Даже страшно представить, что у тебя получилось вместо супа!

Хейзел содержимое кастрюли мало интересовало. Больше всего хотелось завалиться в кровать, чтобы к вечеру собраться с силами для предстоящей встречи. Выключив плиту, она оставила в покое загубленный суп, поднялась в свою комнату и свернулась калачиком в постели под ворохом одеял. Ноги постоянно мерзли, несмотря на груду одеял, поэтому Хейзел всегда ложилась спать в носках. Стоило ей задремать, как в дверь постучали.

— Бог мой! Что еще случилось? — разозлилась Хейзел.

— Офицер Уингейт интересуется, к какому времени им ожидать тебя, — сообщила Эмили, заглядывая в комнату.

— Я же сказала, в пять! Дайте наконец поспать!

— Хейзел, уже шесть вечера!

Она откинула одеяла и недоверчиво покосилась на будильник на прикроватной тумбочке. Как ни странно, три часа пролетели незаметно и, что хуже всего, она по-прежнему чувствовала себя разбитой.

Джеймс Уингейт открыл дверь и устремил на Хейзел обиженный взгляд, который, казалось, говорил: «Вы должнывозместить моральный ущерб!» В комнате за его спиной былотемно, но оттуда доносился голос Реймонда Грина и еще один, высокий, женский, щебечущий о том, что его обладательница чего-то не понимает. Как в любом помещении, где собираются полицейские, пахло растворимым кофе.

Квартира Уингейта выглядела так, будто он собирался продавать ее, а не только что заселился. Несмотря на приглушенный свет, Хейзел заметила, что на полу и стенах ничего нет. Лишь возле окна в гостиной стоял книжный шкаф с книгами на верхней полке. Дверь в спальню закрыта, а Грин и их гостья расположились на кухне за столом. Кухня разделена стоечкой в виде буквы «Г» на две части: собственно кухню с плитой и столовую, напоминавшую по форме подкову. На столе лежали странные коробочки и какие-то провода, которые подсоединялись к одному ноутбуку, отражающему голубой свет на стену за их спинами. Как далеко офису Хейзел со стационарными телефонами и двумя допотопными компьютерами до навороченных штучек на кухонном столе Джеймса Уингейта! Ничего не скажешь, высокие технологии! Хейзел повесила куртку на стул и, тронув Грина за плечо, передала ему бумажный пакет.

— Я принесла тебе славный букетик! — пошутила она.

Рей вынул из пакета бутылку бурбона и усмехнулся:

— Ты знаешь, как я люблю цветы!

Хейзел протянула для приветствия руку девушке за компьютером.

— Меня зовут Джил, — представилась та, протягивая в ответ очень длинную руку. — Джил Юн. — Она казалась миниатюрной статуэткой, которую легко можно запрятать в чемодан. — Ой, так интересно использовать наши технологии для оказания помощи полиции! — восхитилась девушка.

— Мы вообще-то разыскиваем серийного убийцу, — охладила ее пыл Хейзел.

Джил поумерила восторг, словно на нее вылили ушат холодной воды.

— Да, пожалуй, эта часть нашей совместной работы самая печальная, но я думаю, что смогу помочь.

— Я тоже на это надеюсь, — заметила Хейзел, оглядывая аппаратуру на столе.

Да и можно ли назвать это аппаратурой? Новомодные информационные технологии хоть и казались грудой металла, но у Хейзел вызывают страх. Она опасалась, что стальные коробочки и мерцающие мониторы при надобности и сами составят о ней мнение. Возможно, по этой причине она всячески избегает подобных новшеств!

Из одного устройства, похожего на проектор, исходил мерцающий зеленоватый свет, а на холодильнике для этого даже приспособили белую льняную салфетку. На экране — изображение человеческой головы из пересекающихся зеленых линий. Линии на салфетке, казалось, пульсировали.

— Что это? — спросила Хейзел.

— Мы называем это лигатурой, — объяснила Джил Юн. — В некотором роде манекен, только электронный.

— Уингейт, угости-ка Хейзел пивком, пока идет демонстрационная часть, — предложил Грин хозяину дома.