Шрифт:
Это говорю Я — вдохновенно и гордо Его корабль, носящий Поэта но океану скитаний.
Каждую секунду я жду Его голоса:
— Дальше.
Поэт у колонн кофейни — в парке нарзанном — сидит за столиком, пьет кофе, докуривает сигару и грустинно-одиноко шепчет мне:
— Дальше
Я понимаю этот жуткий, но четкий, но резкий, но освободительный жест футуриста:
— Дальше.
Я преклоненно чую.
В самом деле — во имя высшого сознанья, во славу благодарности Мудрецу Духа я подвижнически взываю:
Вот перед нами — Великий Поэт это Он подарил нам Карнавал творческих радостей, ярчайшую Карусель Преображенья, расцветность Вечной Весны, стремительную Волю к Полетам, энергичное ощущенье Культуры, трепетную Любовь к Песням — это Он создал нас девушками и юношами и окрылил нас вдруг Молодостью, надеждами, возможностями.
Поэт — мильонер поющого Духа — роздал все свое духовное богатство и ждет.
Он ждет ответа.
А что Ему дали в ответ.
Одиночество, шум славы, разговоры, рецензии в газетах, улыбки, упреки, зависть, остроты, ревность, дешевую критику, безразличье, несколько новых знакомств, друзей и врагов моды футуризма, спрос на Его книги, деньги.
Словом все то, что окружает знаменитую личность.
Это все то, что Ему совсем чуждо и ненадо, совсем не то, не так, ложь, ерунда.
Гения Духа оскорбляет мещанство, угнетает невежество буржуазии в Искусстве, давит царящая пошлость, сжимает сердце безпросветный эгоизм окружающих.
Поэту нужны духовные друзья, чудаки, энтузиасты, орлы, урожайные таланты, рыцари гениальных возможностей.
Где их искать, как собрать: ведь Поэт знает, что они есть, может быть близко, Он зовет, кричит — как одинокий лебедь, — верит, горит, ждет.
И если ненаходит — тоскует нестерпимо — с тихим отчаяньем говорит:
— Дальше.
Но никогда никого Он неосуждает, неосуждает, неосуждает, неосуждает, нет.
Межсловие Анонимного Автора
И это только говорится — Анонимного Автора, а на самом деле (разоблачаю явочным порядком во славу Его Личности) — Это — Николай Дмитриевич Филиппов, чьё поэтическое вниманье к Поэту Василью Каменскому гордо заставляет меня на этой странице дружески обнять и расцеловать Николая Дмитриевича.
Он — из единственных-таинственых. Он чует Его духовно-хрустально. Он знает Его астрально.И Поэт ультра-фиолевыми лучами глаз — когда в глубокой комнате Прасковьи Ефимовны поет Стихи Свои — провидит кроткую душу Анонимного Автора, душу взлетевшую до чудесного ожерелья из напевных строк:
Славный Друг Поэт, я нежно взволнованно благодарю Тебя за этот звучальный порыв во имя Его вершинное.
Я ведь знаю:
В расцветных долинах грядущих дней Ты еще не раз в ответ услышишь о Чуде, посланном Тебе в подарок Васильем.
Тифлис — Иван 3аикин
Из Кисловодска мы дали одну гастроль во Владикавказе, а вернувшись мы — я с Володей Гольцшмидт — подписали контракт с дирекцией Казарова и Акопова гастролировать по Кавказу.
Трехмесячная нарзано-искристая жизнь кончалась.
Ах минеральные вы — светловодные Вы жизнедатные источники сил Соки земные нарзанно холодные Вас до чудес каждый гость возносил. Все у источников будто на празднике Полные чары искристое пьют И вспоминая о звонком экстазнике Звонкие песни мои разольют. (Девушки босиком.)За это время Поэт побывал на Эльбрусе (верхом), Бештау, Бермамыте, Машуке, Джинале, Нарзанной Долине, на Казбеке — по военно-грузинской дороге.
Был на местедуэли Лермонтова — любимца Поэта в юношестве.
Он написал о Нем стих, напечатанный тогда же у Петросяна в Кавказком Крае, где впрочем были также напечатаны: Кисловодск, Есентуки, Железноводская лань.
В Железноводском парке Я встретил девушку Мечту грустинницу Мечту венчаль В поэмах — ласках переливницу В прикосновениях звучаль. (Девушки босиком.)В конце августа Поэт опьяненный не меньше Кахетинским, чем девушками оставил, Кисловодск.