Шрифт:
— Не заметили ли вы вообще чего-нибудь подозрительного в чьем-либо поведении?
— Нет, решительно нет!
— Благодарю вас, — поклонился Шерлок Холмс. — Теперь ваша очередь, Николай Александрович! Как служил у вас Никита?
Мюрев только руками развел.
— Пожаловаться на него никогда не мог! — ответил он. — Мужик был честный, добродетельный, трезвый…
— Часто ли он отлучался?
— Почти никогда. За пять лет службы раза два уезжал на побывку в деревню, жил скромно и деньгу копил, старикам своим один раз тридцать рублей дал, да другой раз — тридцать четыре.
— Верите ли вы в его виновность?
— Я бы и не поверил, если бы не такие доказательства.
— Кто у вас еще служит?
— Кухарка есть, горничная, да дворник.
— Не подозреваете ли вы кого-нибудь из них? Не отличается ли кто из них дурным поведением?
— Н-нет… кухарке уже шестой десяток пошел, она и состарилась в нашем доме… В горничных — ее внучка служит и все ее знают за серьезную, честную девушку; дворник тоже уже восемь лет как у нас, да он никогда и в дом-то не входит! Где уж ему знать: что, где и как…
— Не замечали ли вы кого-нибудь подозрительного среди гостей?
— А кто их разберет! Были певчие…
— Где они помещались и раздевались?
— Раздевались в передней, а стояли в зале.
— Не замечали ли вы, чтобы кто-нибудь из них куда-нибудь выходил во время службы или до нее?
— Гм… один певчий точно что часто выходил… должно быть, расстройство желудка было.
— А какой он из себя? — быстро спросил Холмс.
— Черный такой, худощавый…
— Опишите мне подробнее его лицо.
— Вот он стоял с самого краю хора, так я его потому и заметил. С вас будет ростом, одет прилично в черную сюртучную пару, глаза черные, волосы черные, довольно длинные, усы густые, распушенные.
— Больше вы ни на кого не обратили внимания?
— Нет. Вот только диакон, у того голос богатейший!
— Ну, это-то меня мало интересует! — улыбнулся Шерлок Холмс.
— А больше я, признаться, никого не приметил! — проговорил Мюрев.
Поблагодарив его за сведения, Холмс простился и мы вышли.
V.
— Ну-с, дорогой Ватсон, а теперь скорее вперед! Если мы не опоздали, то добьемся своего! — сказал мне Холмс, когда мы вышли на улицу. — Мне кажется, что я напал на новый след, которого не заметил Нат Пинкертон.
С этими словами он подозвал извозчика, мы сели в пролетку и Холмс приказал ехать к преосвященному Макарию на дом, сказав извозчику его адрес.
Не прошло и получаса, как мы были уже на месте.
— Скажите, пожалуйста, где живет регент хора? — спросил Холмс у привратника.
— А вот тут! — указал он на один из флигелей.
Следуя указанию, мы вошли во второй этаж и позвонили.
На наше счастье, регент оказался дома. Узнав наши имена, он просиял от радости, что видит пред собою Шерлока Холмса, и суетливо пригласил нас войти в гостиную.
— Чем могу служить? — заговорил он, усаживая нас.
Но, не дождавшись ответа, вдруг обернулся к двери и крикнул:
— Маша! Поди-ка сюда! Посмотри, каких знаменитых гостей привел к нам Бог!
Из соседней комнаты появилась жена регента, пухлая, довольно красивая женщина лет двадцати пяти.
— Подумай только! Сам Шерлок Холмс!
— Ах, батюшки! — воскликнула хозяйка. — Сейчас вот закусочку, да самоварчик приготовлю…
И она снова исчезла из комнаты.
Это было нам на руку.
С утра мы ничего не ели и были голодны, как волки.
Однако Холмс приступил к расспросам, не дожидаясь завтрака.
Сделав несколько вступительных вопросов, Холмс стал его расспрашивать о певчих.
— Скажите, пожалуйста, как фамилия высокого певчего, брюнета, с довольно длинными волосами и черными пушистыми усами? — спросил он.
Регент сделал удивленное лицо.
— Брюнета, с черными пушистыми усами? Это какого же?
— Такой худощавый, — пояснил Холмс. — Во время панихиды у Мюревых он был одет в черную сюртучную пару и стоял с краю хора.