Он надеялся, что это прозвучало правдоподобно.

На крыше действительно гулял ветер, но здесь, по крайней мере, точно не было подслушивающих устройств.

—Вот что, Олег, — наклонившись к самому уху Санича, сказал Гумилев. — Пошли толковых техников в лабораторию к Арзуманяну, пусть разберутся, что за ресивер он там собрал для своих шпионских игрушек. Скажешь, что твоей службе такой нужен.

—Понял, Андрей Львович, — кивнул Робокоп. — Как вам его передать?

—Да никак. Оставишь у себя в кабинете. Я сам к тебе, когда нужно будет, заеду и заберу.

—Сделаем, — сказал Санич, и Гумилев перестал думать об этой проблеме. Когда Робокоп говорил «сделаем», единственным форс-мажором, который мог помешать ему выполнить обещанное, был конец света.

И вот ресивер, собранный по схеме Арзуманяна, уже две недели стоит в кабинете Санича, а бусинка «клеща» без дела болтается в пузырьке с валидолом, который Андрей все время носит с собой — после возвращения из Арктики у него стало прихватывать сердце. А Гумилев все никак не может выбрать подходящий момент, чтобы воспользоваться этой супертехникой и раскрыть наконец тайну Катарины.

«Сегодня, — решил он, нащупав в кармане пузырек с валидолом. — Сегодня самый подходящий для этого момент. Катарина наверняка обязана доложить своим хозяевам о том, что я выполнил их приказ и вошел в число заговорщиков. И вряд ли она станет с этим тянуть. Если я сумею незаметно посадить ей «клеща», то уже завтра узнаю, каким образом она получает инструкции и передает свои донесения».

Он вдруг почувствовал азарт — давно забытое ощущение, из тех времен, что предшествовали катастрофе «Земли-2» и плену на базе «Туле». Надпочечники выплеснули в кровь дозу адреналина, и черно-белый, выцветший мир вокруг вновь заиграл яркими красками.

«Сейчас нужно позвонить ей, — сказал он себе, — спокойно спуститься вниз и рассказать о встрече в библиотеке. Затем выпить по бокалу шампанского за состоявшуюся сделку… и незаметно прикрепить «клеща»… вот только куда?»

Платье? Самый простой вариант, но что, если Катарина отправится на встречу со связником не сразу, а заедет домой и переоденется? Сумочка? Она с ней почти никогда не расстается, но зато тщательно проверяет. Туфли? Катарина меняет их чаще, чем носовые платки. Нет, похоже, что сумочка — единственный надежный вариант, только нужно каким-то образом спрятать «клеща» под подкладку.

Размышляя таким образом, Андрей медленно шел по коридору, уводящему от библиотеки в западное крыло дома. Веселье внизу было в самом разгаре: с первого этажа доносились звуки музыки, смех гостей и звон бокалов. Здесь же, наверху, не было ни души: Беленин позаботился о том, чтобы встреча заговорщиков прошла вдалеке от посторонних глаз и ушей.

Вдруг перед ним, как чертик из табакерки, вырос ражий молодец в белой косоворотке, двойник Валентина с парковки.

—Заблудились, милостивый государь? Позвольте проводить в залу.

Молодец улыбался во все тридцать два зуба, но что-то в его лице подсказывало Андрею: он здесь вовсе не для того, чтобы указывать дорогу заблудившимся гостям. Точно такие же молодцы дежурили на лестнице, по которой Гумилев поднимался в библиотеку.

—Арктика, — наудачу сказал Андрей, но парень, не переставая улыбаться, покачал головой.

—Это не здесь, милостивый государь, а там, откуда вы изволили прийти.

«Похоже, здесь еще какое-то тайное собрание, — подумал Гумилев, — и на него меня не пригласили. Ну и ладно, хватит с меня этих тайн мадридского двора…»

—Позвольте проводить, — настойчиво повторил охранник.

—Не утруждайся, — холодно сказал Андрей. — Я и сам найду дорогу.

Он повернулся и пошел назад. Но, дойдя до лестницы, неожиданно для самого себя не стал спускаться на первый этаж, а поднялся на третий.

Это был не полноценный этаж, а скорее, мансарда под скошенной крышей. Здесь стояло два бильярдных стола — для русского бильярда и для пула, — кожаный диван и три высоких кресла. Между креслами располагался низкий курительный столик с тяжелыми медными пепельницами. В углу был оборудован американский бар — обитая металлом стойка и деревянные стеллажи, заставленные разноцветными бутылками.

Народу здесь было совсем немного. Трое пожилых кавказцев сидели в креслах, куря ароматные сигары, смутно знакомый Гумилеву патлатый молодой человек в огромных очках — кажется, модный диджей — играл на бильярде с модным дизайнером Сашей Пигаль, за стойкой протирал бокалы белоснежным полотенцем лысоватый бармен в футболке с портретом Шекспира. Перед ним, спиной к Андрею, на высоком барном табурете сидела девушка в сильно декольтированном сзади черном платье.

«Мне не помешал бы глоток виски», — подумал Гумилев и направился к стойке.