Шрифт:
Сюда же, в район Красноармейска, спешно перебрасывался и 3-й танковый корпус. Ему было приказано сдать район Краматорска стрелковым соединениям, а самому к 20 февраля сосредоточиться в районе станции Удачная (20 км юго-западнее Красноармейска). Продолжали движение на юг, в общем направлении на Красноармейск, также 5-я и 10-я лыжно-стрелковые бригады, переданные в распоряжение командующего подвижной группой.
Одновременно немецкое командование стягивало в район Красноармейска все доступные резервы. Так, сюда были переброшены части 6, 7, 11-й танковых дивизий, 76-й пехотной дивизии, а также моторизованной дивизии СС «Викинг». Задачей группировки была остановка дальнейшего продвижения на юг в сторону Сталина наших танковых соединений, а как задача-максимум — нанести им ответный удар [57] .
57
ЦАМО. Ф. 229. оп, 590. Д. 223. Л. 2–3.
Вот что вспоминал о тех боях норвежский волонтер в дивизии СС «Викинг» Эрнульф Бьорнстад:
«Я вернулся в свою часть, дислоцировавшуюся в то время в Калмыцкой степи на Украине. Там было страшно холодно. Воевать в таких условиях было очень трудно не только нам, но и нашим противникам — оружейная смазка застывала и у нас, и у них. Точнее говоря, наши минометы были в большей или меньшей степени в порядке, но вот с пулеметами была просто беда. Нам постоянно приходилось бегать в ближайшую хату разогревать пулеметы. А вот с теплой одеждой в ту зиму, к счастью, проблем уже не было. У всех нас имелись зимние комбинезоны, меховые шапки, теплые варежки и сапоги. И все равно были случаи обморожения.
Мы уже больше не оборонялись. Нам было приказано безостановочно наступать до соприкосновения с противником и атаковать его, чтобы ликвидировать угрозу, исходившую от сил М. М. Попова, который пытался вклиниться между нами и группировкой итальянских и румынских войск.
Хотя мы считались моторизованной частью, двигатели наших машин то и дело глохли на морозе. Нам приходилось бросать их, если они долго не заводились, а потом набиваться, как сельди в бочку или кильки в банку, в немногие машины, остававшиеся на ходу, и гнать на них на полной скорости по обледенелым дорогам. Вот вам и мотопехота!
Выйдя к берегам Донца, мы окопались в одном месте. Прямо напротив нас на другом берегу были расположены позиции красных. Но на их стороне местность была лесистая, так что мы их почти не видели. Наши несколько раз высылали разведывательные группы, но немцы, откровенно говоря, в отличие от нас — норвежцев — никудышние разведчики. Во всяком случае, те, что служили у нас в полку. Среди них не было охотников, и они не умели передвигаться бесшумно.
Среди взятых нами пленных было четверо татар, которые вызвались стать нашими „добровольными помощниками“. Немцы взяли их на довольствие, и они рыли для нас окопы. Обычное дело, такое бывало и раньше. Пленные у нас работали даже водителями, поварами и механиками. Но с этими татарами все вышло по-другому. Спали они в той же самой землянке, что и солдаты вермахта из соседнего с нами артиллерийского дивизиона. Так эти болваны, когда ложились спать, спокойно развесили у себя над головой свои заряженные автоматы — чтобы в случае чего были под рукой. Так что вы думаете? Ночью татары завладели автоматами артиллеристов, перестреляли всех, кто спал в ту ночь в землянке, и удрали к своим. С тех пор нам было строжайше запрещено держать военнопленных на передовой. Всех пленных отправляли в тыл, и всю работу приходилось делать самим. С тех пор я как-то невзлюбил татар…
Передовая линия нашей обороны располагалась прямо перед лесом, днем и ночью патрулируемым красноармейцами. Перед неприятельскими позициями располагались минные поля. Мы намеревались атаковать в западном направлении, но сначала нужно было разделаться с этими Иванами. Их командный пункт и штаб-квартира находились в небольшом поселке, расположенном неподалеку. К нам тогда как раз прислали нового командира, переведенного из полка „Вестланд“. Он приказал сразу же атаковать.
Начав атаку, мы удивились тому, как слабо большевики сопротивляются. Создавалось впечатление, что у них на вооружении была только легкая артиллерия. И лишь приблизившись к ним на 100–200 метров, мы поняли, в чем дело. Они перебросили почти все свои наличные силы на наш левый фланг. Не меньше дюжины советских танков с ревом ползли туда, где слева от нас занимала позиции наша 2-я рота. У наших товарищей не было никаких шансов. Танки их всех передавили. Я думаю, вряд ли кто из них уцелел. Моя рота выжила лишь потому, что оказалась скрытой лощиной на нашем правом фланге. Наш командир заметил атаку в бинокль, и сразу же наши 8 8-миллиметровые орудия открыли огонь.
Артиллеристы подбили почти все советские танки прямо через башни» [58] .
58
Цит. по: Акунов В.Дивизия СС «Викинг». История Пятой танковой дивизии войск СС. 1941–1945 гг. М., 2006.
В 11 часов 18 февраля после сильной артиллерийской подготовки немцы перешли в наступление на северную и северо-восточную окраины Красноармейска. За короткое время немцам удалось прорвать оборону 4-го гвардейского танкового корпуса и выйти в центр города. Упорный и напряженный бой длился около восьми часов. 12-я гвардейская танковая бригада, понеся значительные потери в личном составе и технике, продолжала упорно удерживать западную часть города.
Для срочного «залатывания дыр» командиры 4-го гвардейского и 10-го танковых корпусов создали сводную группу под командованием командира 183-й танковой бригады полковника Г. Я. Андрющенко [59] . В ее состав вошли части 12-й гвардейской, 183, 11, 9-й танковых бригад, 14-я мотострелковая бригада, 7-я отдельная лыжно-стрелковая бригада. Группа получила задачу выбить противника из Красноармейска и организовать там круговую оборону. Утром 19 февраля наши части перешли в атаку и пробились к центру города. Очистив затем от немцев Красноармейск, тем не менее им сразу пришлось перейти к обороне.
59
Андрющенко Григорий Яковлевич (1905–1943). В мае 1920 г. добровольно вступил в Красную армию. Проходил службу в различных частях. В 1929 г. назначен командиром автобронедивизиона при Управлении погранохраны и войск ОГПУ Средней Азии, а в 1932 г. — начальником бронетанкового отделения Управления погранвойск Среднеазиатского округа. В октябре 1939 г. получил назначение на должность начальника автобронетанковых войск 8-й армии, в составе которой участвовал в советско-финской войне. В боях Великой Отечественной войны с июня 1941 г. Принимал активное участие в боях в Прибалтике и под Ленинградом. С октября 1941 г. по апрель 1942 г. — начальник автобронетанкового отдела 8-й армии. С 16 октября 1942 г. — командир 183-й танковой бригады 10-го танкового корпуса. 18 июля 1943 г. на Курской дуге был тяжело ранен и убыл на излечение в госпиталь. После выздоровления назначен заместителем командира 6-го гвардейского танкового корпуса. По возвращении в строй отличился при форсировании Днепра южнее Киева. 14 октября 1943 г. погиб в бою на Букринском плацдарме близ села Григоровка. Похоронен в парке города Переяслав-Хмельницкий Киевской области.
Таким образом, втянувшись в ожесточенные бои за Красноармейск, фронтовая подвижная группа не имела возможности развить свое наступление дальше на юг, на Волноваху.
В соответствии с директивой командующего Юго-Западным фронтом от 12 февраля войска 6-й армии должны были наступать в общем направлении на Красноград и на Перещепино.
По решению командующего армией главный удар наносился на правом фланге силами 15-го стрелкового корпуса (350, 172, 6-я стрелковые дивизии), поддержанного 115-й танковой бригадой, 212-м танковым полком, двумя полками противотанковой артиллерии. Части корпуса получили приказ наступать в направлении Краснограда и к исходу 18 февраля выйти на рубеж реки Орчик (20 км западнее Краснограда).
Левее наступала 106-я стрелковая бригада с задачей к тому же времени выйти на рубеж 40 км юго-западнее Краснограда. 267-я стрелковая дивизия обеспечивала левый фланг армии и наступала в направлении Перещепина [60] .
Утром 14 февраля 350-я стрелковая дивизия отразила контратаки врага и выбила его из нескольких крупных населенных пунктов. Развивая успех, она 16 февраля ворвалась в Змиев и освободила его. Успешно наступали 172-я и 6-я стрелковые дивизии. К исходу 19 февраля части корпуса вышли в район 10–15 км восточнее и юго-восточнее Краснограда.
60
ЦАМО, Ф. 229. Оп. 590. Д. 297. Л. 95.
На левом фланге армии 267-я стрелковая дивизия овладела крупным районным центром и железнодорожной станцией Перещепино. Развивая свой успех, она к утру 20 февраля вышла в район северо-западнее Новомосковска. Сюда же с боями приближались части 4-го гвардейского стрелкового корпуса, переданного к этому времени в состав 6-й армии из соседней, 1-й гвардейской армии. Одновременно 25-й танковый корпус, также вошедший из резерва фронта в подчинение командующего 6-й армией, вместе с 41-й гвардейской стрелковой дивизией завязали бои за Синельниково.
В это время части 35-й гвардейской стрелковой дивизии ворвались в Павлоград. К 17 февраля город был освобожден.
В этот же день соединения 1-й гвардейской армии после решительного штурма освободили Славянск. Освобождению города способствовало то, что немецкие войска сами начали отступление и в районе города осталось лишь несколько очагов немецкого сопротивления. Не было ни артобстрелов, ни бомбежек, ни продолжительных боев на окраинах — только незначительная ружейно-пулеметная перестрелка.
17 февраля в центре города состоялся митинг, в городе были открыты исполком и горком комсомола, военкомат. Однако эйфория первого дня продолжалась недолго, у жителей города не было твердой уверенности в надежности освободивших город войск — не было видно ни единого танка, не было артиллерии, практически не было автомашин. Было только легкое стрелковое вооружение, а для перевозки грузов использовались запряженные собаками сани-волокуши. Хотя через Славянск советские войска и продвинулись в направлении Краматорска, однако горожане не могли не замечать артиллерийских разрывов на западных и южных окраинах города, а на вопрос, который они задавали военным: «А где же техника?» — ответ был неизменно один: «Техника подойдет». Однако события повернулись иначе.