Уже из этих примеров ясно, что дело не в личных пристрастиях, а в институализованных вкусах — том, что Рене Жирар описал как имитационное, или подражательное, желание (mimetic desire). Кстати, на тему о красоте в глазу наблюдателя есть знаменитый ролик из старой американской серии «Сумеречная зона» (Twilight Zone). Он так и называется: «The Eye of the Beholder» (1960;.

Косметическая операция тяжело переживающей свое уродство женщины заканчивается неудачно, но камера почти до самого конца не показывает лиц персонажей, и лишь в последнем кадре зритель видит, что отчаявшаяся пациентка — нормальная американская киноблондинка (актриса Донна Даглас, настоящее имя Дороти Смит; р. 1933), а доктора и медсестры — люди с полу-свиными мордами.

В чем же суть задевшего меня американского канона «некрасивой красоты»? Тайна сия невелика есть, и она в какой-то мере уже отрефлектирована — если не впрямую, то под знаком юмора.

На церемонии вручения премий Гильдией киноактеров (Screen Actors Guild) 2009 года среди прочих награждалась — за общий вклад в кинематограф — красавица былых времен Бетти Уайт (р. 1922). Премию ей вручала Сандра Буллок (р. 1964), игравшая вместе с ней в недавнем фильме («The Proposal», 2009), и, представляя ее, она шутливо пожаловалась, что на съемках та была невыносима (annoying). На что Бетти Уайт в своей благодарственной речи сказала — и эти слова теперь часто цитируются — буквально следующее:

— With all of the wonderful things that have happened to Bullock, isn’t it heartening to see how far a girl as plain as she is can go? — «Сколько замечательного произошло в жизни Буллок, и разве не умилительно видеть, как далеко может пойти простая/неказистая девушка вроде нее?»

Буллок расхохоталась в ответ и вроде бы не обиделась.

Дело в том, что Буллок, при всей своей очевидной — для меня и Бетти Уайт — неказистости, периодически входит в списки самых красивых женщин, так что совершенно точная характеристика, данная ей Бетти Уайт (в духе толстовской княгини Мягкой), вполне могла сойти за иронию.

Ядовитость отзыва Бетти Уайт обезвреживается не только его предположительной ироничностью, но и полной убежденностью американцев в том, что красота, как и любые другие достоинства, дело наживное и каждый(ая) может, приложив соответствующие усилия, достигнуть всего, чего захочет, — стать миллионером, президентом, художником, поэтом, красавицей. Такова, в конце концов, суть демократии, американской мечты и политкорректности. Что в пределе, конечно, ведет в сумеречную зону.

На ум закономерно приходит советская параллель:

Добродетель <…> восторжествовала. Красивых девушек перестали брать на работу в кинематографию. Режиссер мыкался перед актрисой, не решался, мекал:

— Дарование у вас, конечно, есть… Даже талант. Но какая-то вы такая… с физическими изъянами. Стройная, как киевский тополь. Какая-то вы, извините меня, красавица. <…> Одним словом, в таком виде никак нельзя. Что скажет общественность, если увидит на экране подобное?

— Вы несправедливы <…>, — говорила актриса, — за последний год (вы ведь знаете, меня никуда не берут) я значительно лучше выгляжу. Смотрите, какие морщинки на лбу. Даже седые волосы появились.

— Ну что — морщинки! — досадовал режиссер. — Вот если бы у вас были мешки под глазами! Или глубоко запавший рот. Это другое дело. А у вас рот какой? Вишневый сад. Какое-то «мы увидим небо в алмазах». Улыбнитесь. Ну так и есть! Все тридцать два зуба! Жемчуга! Торгсин! Нет, никак не могу взять вас. И походка у вас черт знает какая. Грациозная. Дуновение весны! Смотреть противно!

Актриса заплакала.

— Отчего я такая несчастная? Талантливая — и не кривобокая?

— В семье не без урода, — сухо заметил режиссер. — Что ж мне с вами делать? А ну, попробуйте-ка сгорбиться. Больше, гораздо больше. Еще. Не можете?… (Ильф и Петров, «Саванарыло», 1932).

Главная беда тут не в том, что кого-то несправедливо затирают, а кого-то незаслуженно продвигают, — всякое бывает. Опасность — в систематическом поощрении отказа отличать красоту от посредственности, что может привести к отмиранию (на уровне культурного кода) самой различительной способности. К сожалению, глагол discriminate, «различать, проявлять тонкий вкус, быть пристрастным, дискриминировать», и его производные ассоциируются теперь прежде всего с расовой дискриминацией и тем самым теряют престижность.

Разумеется, подспудно различие между красотой и ее отсутствием все-таки ощущается, и ее контраст с уродством может обыгрываться — при условии, что вещи не называются своими именами.

Вспоминается один эпизод из недолгой карьеры замечательного актера Чарльза Гроудина (р. 1935) — я особенно люблю его дуэт с Робертом де Ниро в «Midnight Run» («Успеть до полуночи», 1988) — в роли ведущего на собственном ток-шоу (1995–1998). Его гостьей была тогда Руфь Уэстхаймер, более известная в американских СМИ как просто доктор Рут .