Санти вник в сказанное и убедился, что тот опять прав.

– А все же я не прочь вернуться! – сказал юноша, поразмыслив.

– В твоих силах! – отозвался Пятнистый Брат.– Силенок у тебя, ясное дело, поубавилось: создать дракона у тебя уже не получится, но позвать какого-нибудь бронзовокрылого из здешних – это тебе вполне по силам! Уверен: любой из них с радостью потаскает на загривке такого выдающегося парня! Однако, на мой взгляд, лучше тебе пока остаться здесь. Вдруг с тобой произойдет нечто неприятное? Пусть уж это произойдет здесь, а не там, где много людей! Если, конечно, их судьба тебя беспокоит.

– О чем ты?

– Ты меня удивляешь! Думаешь, если я вытащил тебя из крысоловки и перенес сюда, этим все кончилось? Думаешь, этот оставит тебя в покое? Я думал, ты умнее, Туон!

Вся вновь обретенная гармония рушилась, как тростниковая хижина под ударами бури.

– Не трусь! – насмешливо проговорил Пятнистый Брат.– Может, он и впрямь потерял твой след! А потом – это же твой долг, как я понимаю! Отнесись к нему правильно – и получишь удовольствие!

– Сомневаюсь! – произнес Санти. Но к нему внезапно вернулось хорошее настроение.

– Ты – рыжий негодяй! – сообщил он Пятнистому Брату.– Не будь я обязан тебе жизнью, ты получил бы взбучку похлеще той, что пообещал тебе Трой!

– Ха! Вижу, ты стал кое-что замечать, подальше куцей человеческой морды! Но так ли ты могуч, чтобы сулить мне взбучку?

И начал раздуваться. Больше, больше – пока не достиг высоты двадцати локтей.

– Ну-ка! – прогрохотал он сверху.– Попробуй со мной совладать!

Санти, не вставая, поднял с земли сухую веточку и кольнул ею воздух перед собой.

Огромное клыкастое чудовище опало еще быстрее, чем выросло.

Пятнистый Брат подбежал к нему и потерся головой о плечо:

– Ты радуешь меня, Туон! – промурлыкал он.– Хочешь, я покажу тебе место, где ты был зачат? Если, конечно, ты уже не рвешься сломя голову на север, чтобы помешать Судьбе залечивать свой узор там, где его испоганили грубые шутки магов?

– Говори проще,– заметил Санти.– Так будет естественней!

– Я цитировал! – оправдался Пятнистый Брат.– Но давай поторопимся: Королева Ночи эффектней всего тогда, когда восходит луна!

Ночной Лес был удивительно красив. У Санти язык не повернулся бы назвать его Гибельным. Он, конечно, знал: смерть таится здесь в каждом шипе, в каждом усике лианы. Но в них же – и жизнь. И не нашлось бы в Вечном Лоне растения, что пожелало бы причинить ему боль. Санти мог идти босиком – и не наступил бы на торчащую из травы ядовитую иглу! Юноша прошел мимо Пурпурного Охотника, и тот приветствовал его тихим шелестом узорчатых листьев. Все, что произрастало в этой теплой влажной земле,– одного корня с Санти. И нет в Вечном Лоне хищного зверя, что посягнул бы на молодого мага.

Лес виделся Санти сотнями красок и тысячами цветов. Внутренний взор позволял ему замечать каждую травинку в двадцати шагах. Звериная тропа петляла, огибая могучие голубовато-мерцающие стволы, охваченные красными змеями лиан, с желтыми и серыми тенями, мелькающими наверху, в перламутровых кронах. Санти шел по тропе уверенно и легко. Он чувствовал направление, подсказанное ему Пятнистым Братом, крадущимся сзади.

Песенка возникла сама собой, ниоткуда. Санти негромко напевал ее себе под нос. И очень развлекался, когда привлеченные пением и видом беспечно идущего человека вырастали из темноты жутковатые морды охотников Вечного Лона.

Появлялись – и исчезали, признав в поющем Недобычу.

Санти увидел впереди поросль совершенно черной травы. Высокой травы, поднимающейся почти до подбородка. Прямые стебли с узкими листьями и распущенными верхушками глубокого черного цвета. Таким бывает небо в ясную ночь. Небо между ослепительными иглами звезд.

Тропа огибала травяное пятно, привлекшее внимание молодого мага. Само же пятно выглядело необычно – из-за цвета, и еще из-за того, что представляло собой идеально ровный, будто обкошенный кем-то круг. Санти остановился, приглядываясь. И тотчас в спину его ткнулся нос Пятнистого Брата:

– Ну иди же! – проворчал он.– Не стой!

Но – опоздал.

Санти уже услышал ласковый голос, нежный голос, притягательный, неотразимо властный, как пение фьёль:

– Санти! Санти! Милый!

Пятнистый Брат присел на задние лапы. Клыки его ощерились, но рычание так и осталось в горле: Санти велел ему замолчать.