Шрифт:
Леточ (светоч) — воздухоплавательный прибор.
«Тат. взлетел на своем леточе.»
Парило — снаряд для парения в воздухе (планер).
Парьба. Паручесть. Парины.
Взмыв (взмывать) — время устремления кверху.
Скор — время наибольшего развития скорости в полете.
Реялка — снаряд для реяния.
Рейбище — место движения в небе.
Реюн, рейоч — приборы для реяния. Реязь.
Небореязь.
Неборень — путь в небе.
Мах — расстояние, пробегаемое прибором в один толчок крылий.
Крыломах — летящий с помощью удар(ов) кр(ыльев).
Взор на 1917 год
Испания 711
Россия 1237
Вавилон 587
Иерусалим 70
Самария 6 по Р. Хр.
Индия 317
Израиль 723
Рим 476
Гунны 142
Египет 1517
Вандалы 534
Египет 672
Карфаген 146
Авары 796
Византия 1453
Сербия 1389
Англия 1066
Корея 660
Индия 1858
Индия 1526
Иудея 134
Некто 1917
Приложение
Пощечина общественному вкусу (листовка)
В 1908 году вышел «Садок Судей». — В нем гений — великий поэт современности — Велимир Хлебников впервые выступил в печати. Петербургские метры считали Хлебникова «сумасшедшим». Они не напечатали, конечно, ни одной вещи того, кто нес собой Возрождение Русской Литературы. Позор и стыд на их головы!..
Время шло… В. Хлебников, А. Крученых, В. Маяковский, Б. Лившиц, В. Кандинский, Николай Бурлюк и Давид Бурлюк в 1913 году выпустили книгу «Пощечина Общественному Вкусу».
Хлебников теперь был не один. Вокруг него сгруппировалась плеяда писателей, кои, если и шли различными путями, были объединены одним лозунгом: «Долой слово-средство, да здравствует Самовитое, самоценное Слово!» Русские критики, эти торгаши, эти слюнявые недоноски, дующие в свои ежедневные волынки, толстокожие и не понимающие красоты, разразились морем негодования и ярости. Не удивительно! Им ли, воспитанным со школьной скамьи на образцах Описательной поэзии, понять Великие откровения Современности.
Все эти бесчисленные сюсюкающие Измайловы, Homunclus’ы, питающиеся объедками, падающими со столов реализма — разгула Андреевых, Блоков, Сологубов, Волошиных и им подобных, — утверждают (какое грязное обвинение), что мы «декаденты» — последние из них — и что мы не сказали ничего нового — ни в размере, ни в рифме, ни в отношении к слову.
Разве были оправданы в русской литературе наши приказания чтить Права поэтов:
на увеличение словаря в его объеме произвольными и производными словами!
на непреодолимую ненависть к существовавшему языку!
с ужасом отстранять от гордого чела своего из банных веников сделанный вами венок грошовой славы!
стоять на глыбе слова «мы» среди моря свиста и негодования!